15 февраля 1989 года завершился вывод Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ) из Афганистана.
Москва свернула военную миссию в республике после того, как между официальным Кабулом и оппозицией были заключены Женевские соглашения. Как отмечают участники афганской кампании, в планы СССР не входило втягивание армии в глубокий гражданский конфликт в стране. Значительную роль в разжигании войны сыграли США. Тем не менее, как отмечает генерал армии Николай Рогожкин, ОКСВ с честью выполнил все поставленные перед ним задачи.
В этот день в 1989 году Ограниченный контингент советских войск (ОКСВ) покинул территорию Демократической Республики Афганистан (ДРА). Боевые действия в этой горной стране продолжались более девяти лет. По данным Минобороны, службу в Афганистане прошли 620 тыс. советских военнослужащих, общие потери силовых структур СССР составили 14 453 человека.
День памяти воинов-интернационалистов. 15 февраля 1989 года
Вывод наших войск из Афганистана начался 15 мая 1988 г., в соответствии с заключенными в апреле 1988 г. Женевскими соглашениями о политическом урегулировании положения вокруг ДРА. СССР обязался вывести свой контингент в девятимесячный срок, то есть до 15 февраля следующего года. По официальным сообщениям, в первые три месяца Афганистан покинули 50 183 военнослужащих. Еще 50 100 человек вернулись в СССР в период с 15 августа 1988 г. по 15 февраля 1989 г.
15 февраля 1989 г. генерал-лейтенант Борис Громов, согласно официальной версии, стал последним советским военнослужащим, переступившим по мосту Дружбы границу двух стран. В действительности на территории Афганистана оставались как советские военнослужащие, попавшие в плен к душманам, так и подразделения пограничников, прикрывавшие вывод войск и вернувшиеся на территорию СССР только во второй половине дня 15 февраля. Пограничные войска КГБ СССР выполняли задачи по охране советско-афганской границы отдельными подразделениями на территории Афганистана до апреля 1989 г.
Из воспоминаний Ивана Михайловича Коробейникова, генерал-лейтенанта, с 1983 по 1990 гг. выполнявшего интернациональный долг на территории Афганистана, с 1987 по 1990 гг. в качестве начальника войск Среднеазиатского пограничного округа КГБ СССР:
«Население афганских кишлаков провожало нас в основном дружественно. В некоторых поселениях люди выходили с цветами и приветливо махали вслед. За время марша не было произведено ни единого выстрела. В местах возможных засад и в населенных пунктах по договоренности с родовыми авторитетами на борт наших боевых машин садились старейшины, которые служили своего рода гарантами безопасности наших военнослужащих. Мы не остались в долгу у населения. Им были переданы наши хорошо обжитые городки с налаженной инфраструктурой. Особую ценность представляли собой артезианские скважины, которые стали источниками водоснабжения многих кишлаков.
Конечно же, для наших солдат, сержантов, прапорщиков и офицеров возвращение на Родину стало настоящим праздником. В свежевыстиранном обмундировании, с подшитыми подворотничками, развернутыми полотнищами, на которых были написаны наименования подразделений, наши воины эффектно смотрелись при пересечении границы. На бортах боевых машин были надписи: «Я вернулся, мама!» На всех направлениях были развернуты пункты санитарной обработки, все с удовольствием помылись после дороги, продезинфицировали обмундирование, привели в порядок боевую технику и вооружение. Кухни не дымили. Почти по всей границе обоняние солдат дразнил запах вкуснейшего туркменского, узбекского и таджикского плова. И стар и мал приграничных населенных пунктов встречали наших воинов. На митингах, посвященных выходу из Афганистана, выступили руководители республик, приграничных районов, солдаты и офицеры-интернационалисты. Встречать своих сыновей из многих регионов СССР приехали родители. Они искренне благодарили офицеров за возвращение домой их возмужавших мальчишек. После обильных обеда и ужина мотоманевренные группы приняли походный порядок и совершили марш в заранее подготовленные районы базирования вдоль государственной границы с Афганистаном.
К этому времени мы уже все нырнули в «перестройку», появились горячие точки уже внутри СССР, часть мотоманевренных и десантно-штурмовых групп срочно перебрасывались в другие регионы. Охранять и защищать афганскую границу оставалось все меньшее количество сил и средств, что крайне отрицательно сказалось в ходе последующих событий уже на территории Таджикистана. Средства массовой информации начали открытую диффамацию причин и следствия нашего пребывания в Афганистане, крайне негативно влияя на морально-психологическое состояние воинов-интернационалистов. Со многими из них я и до сих пор состою в переписке. Многие не находят свое место в нашем базарном рынке наживы и обмана, но абсолютное большинство уверено, что свой солдатский долг мы исполнили с честью и достоинством.»
«Учебный» вывод
О выводе наших войск из Афганистана сказано и написано уже немало. И тем не менее в этой эпопее имеется еще немало страниц, о которых мало кто знает. Об одном, курьезном до анекдотичности, эпизоде я и хочу рассказать. Дело было в октябре 1986 года.
Вывод Советских войск из Афганистана начался с того, что на Родину выводились 6 полков, 3 из которых - танковые. По большому счету, с точки зрения сегодняшнего дня, да и самой целесообразности, решение представляется правильным - в самом деле, ну что толку от танков в горной местности? Они и стояли только на блокпостах, да на заставах - в унизительной (для «брони»!) роли артиллерийских точек. Вот и решили танковые части вывести, преподав мировому мнению этот шаг как акт доброй воли, миротворческий жест и попытку сделать хорошую мину при плохой игре - мол, мы свою миссию выполнили, теперь свою судьбу пусть решает сам освобожденный от средневекового рабства народ… и т.д.
Первой из частей в Союз должен был отправиться танковый полк, входивший в состав 5-й гвардейской дивизии, которая тогда дислоцировалась в Шинданде, а в эпоху перемен вовсе прекратившей свое существование. На торжества, посвященные проводам полка, должны были съехаться десятки и десятки журналистов со всего света. Но выходили-то наши! Соответственно, мы должны были обязательно оказаться первыми, кто оповестит весь мир об этом «жесте доброй воли»!.. И при этом сделать так, чтобы не случилось никакого конфуза.
И тогда кто-то из умных людей придумал, как все организовать с максимальной степенью надежности.
Сценарий выписали до мелочей. Личный состав полка должен был выстроиться перед стройными рядами боевой техники и каждый журналист, независимо от того, какую страну и издание он представляет, мог задать вопрос любому из участников действа. То есть максимум гласности и открытости. Но ведь то была эпоха грандиозной показухи, пусть даже и на ее излете! В те времена большинство людей, несмотря на провозглашенную гласность, еще предпочитали не высказывать собственное мнение!
А потому личный состав полка построили таким образом, что первая шеренга оказалась сплошной, монолитной, без просветов, в которые можно было бы проникнуть. Следовательно, любой журналист имел возможность даже при помощи телескопической штанги микрофона дотянуться лишь - максимум! - до третьей шеренги. Дальше уже все было, как говорится, делом техники. Первые три шеренги странным образом оказались составленными из людей, которые: а) хорошо говорили и понимали по-русски и б) были надежно-проверенными и гарантированно-надежными, что не ляпнут что-либо лишнее. Этим парням заблаговременно раздали вопросники и «ответники» из доброй сотни пунктов, которые они обязаны были вызубрить - список того, что у них могут спросить и того, что они должны на эти вопросы отвечать. Ну а в задние ряды поставили тех, кто не способен заучить и озвучить заблаговременно заготовленный текст.
Впрочем, это еще мелочь, дальше показуха оказалась еще более «крутой». Дело в том, что специально для советских журналистов на всякий случай была накануне организована «показушная» репетиция вывода. За сутки до истинной церемонии полк выстроили на пустыре. Личный состав снимали на камеры, фотографировали, у солдат и офицеров брали перед объективом интервью. Так что реально, когда иностранцы торопливо щелкали затворами фотокамер, мечтая передать свою информацию первыми, на ЦТ уже лежали заблаговременно отснятые пленки.
Тем не менее, когда на показуху демонстрации вывода первого из шести полков прибыли журналисты из тридцати с лишним ведущих информационных агентств мира, наши корреспонденты старались вовсю. И снимали, и спрашивали… Короче говоря, вели себя так же, как и их зарубежные коллеги.
…Отгремели фанфары, полк вытянулся в колонну и ушел в сторону Герата и далее в Союз. Корреспонденты наперегонки устремились к вертолетам… И тут вдруг выяснилось, что где-то на трассе закрыт перевал, налетели тучи, пошел снег, образовался тайфун, рухнул ураган, разъярился цунами… Короче говоря, вылет в Кабул, откуда журналисты могли передать свою информацию в родные издания, откладывается на неопределенное время.
Самое смешное, что на эту уловку клюнул и один из наших фотожурналистов. Приняв за правду сообщение о плохой погоде на трассе, он бросился в редакцию дивизионной газеты «Гвардеец», которую в то время возглавлял майор Виктор Дахно, чтобы, не теряя времени, отпечатать фотографии, которые должны были бы попасть в завтрашний номер. Для нужд представителя центральной военной газеты «Красная звезда» срочно переоборудовали жилую комнату в фотолабораторию. И вдруг…И вдруг дают «погоду». Правда, не для всех… Наши журналисты срываются, их срочно загружают в «вертушку» и – полетели. Ошарашенные иностранные журналисты ничего не могут понять. Им ведь невдомек, что в происходящем спектакле им отведена лишь роль массовки. Только когда советские журналисты прибыли в Кабул и отправили свои, уже подлинные, репортажи в Москву, погода над перевалами вдруг мгновенно нормализовалась и иностранцам позволили вылететь в столицу Афганистана. Так что мы, как тогда и было принято, оказались впереди планеты всей. Американцы со своей напористостью, японцы со своей техникой, немцы со своей пунктуальностью - все они в оперативности отстали от пишуще-снимающей братии Советского Союза.
Умели же, право слово, очки втирать!
Николай Стародымов
Костяк советских вооружённых сил в Афганистане составляла 40-я армия, сформированная в Туркестанском военном округе в декабре 1979 года. Помимо армейских частей, в республике действовали подразделения МВД и КГБ, включая погранвойска. На пике советского присутствия (середина 1980-х годов) численность военнослужащих достигала 120 тыс. человек.
Мы оказывались всегда впереди
Политическая цель ввода войск в ДРА заключалась в стабилизации внутренней обстановки после так называемой Апрельской революции 1978 года, в ходе которой к власти пришла прокоммунистическая Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА). В Москве считали необходимым оказать военную, экономическую и гуманитарную помощь южному соседу.
Социалистическое правительство слабо контролировало ситуацию в стране, а излишне жёсткие меры по подавлению народных выступлений только усиливали политические разногласия в этнически неоднородном афганском обществе. Летом 1979 года в республике фактически началась гражданская война. США и Пакистан выступили на стороне оппозиции, обеспечив её оружием, боеприпасами и амуницией.
«Роль ведущего координатора этого процесса и спонсора «борцов за веру» взяли на себя США, которые сначала тайно, а затем и открыто при посредничестве Пакистана стали оказывать им (оппозиции) военную и финансовую помощь. В конце 1980-х годов её объём достиг $600 млн ежегодно», — говорится в материалах Минобороны РФ.
Афганское правительство неоднократно обращалось к Советскому Союзу с просьбой о помощи. Руководство СССР опасалось раскола элиты НДПА, в результате которого плоды Апрельской революции 1978 года были бы утрачены, а к власти могли прийти представители исламистской оппозиции.
С этой целью в Москве решили сменить генерального секретаря ЦК НДПА Хафизуллу Амина, проводившего, по мнению советского руководства, репрессивную политику в отношении граждан, на менее жёсткого социалистического политика Бабрака Кармаля.
Активная переброска советских частей на территорию Афганистана началась 25 декабря 1979 года в соответствии с советско-афганским Договором о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве от 5 декабря 1978 года и статьёй 51 Устава ООН, которая гарантирует право на коллективную самооборону.
Директива министра обороны СССР Дмитрия Устинова, принятая 24 декабря 1979 года, не предусматривала участия советской армии в боевых действиях (за исключением запланированного штурма резиденции Амина). Контингент должен был занять крупные населённые пункты и взять под охрану наиболее важные объекты в ДРА.
К концу декабря 1979 года в Афганистане находились 154-й отдельный отряд специального назначения («мусульманский батальон»), 108-я мотострелковая дивизия, 111-й гвардейский парашютно-десантный полк, 103-я воздушно-десантная дивизия и спецподразделения КГБ («Гром», «Зенит»).
27 декабря 1979 года десантники и спецназовцы штурмом взяли дворец Амина. Эта дата считается началом Афганской войны, которая растянулась на девять лет и два месяца. Ключевой задачей контингента было поддержание порядка и обучение афганских правительственных сил. Однако с января 1980 года гарнизоны и колонны советских войск стали постоянно подвергаться нападениям. В связи с этим 40-я армия получила приказ начать совместно с Вооружёнными силами ДРА активные действия по разгрому отрядов оппозиции.
Советским войскам противостояла крупная группировка, состоявшая из различных незаконных вооружённых формирований. Из материалов Минобороны РФ следует, что её численность в разные периоды варьировалась от 47 до 173 тыс. человек. Как вспоминал командующий 40-й армией (1987—1989 годы) генерал-полковник Борис Громов, ситуацию для советских войск осложняла антисоветская и происламистская пропаганда, активно проводившаяся среди местного населения.
«Пропаганда против «неверных» оказалась весьма эффективной: в 20-х числах января (1980 года) советские войска подверглись первым, правда нерегулярным и не очень интенсивным обстрелам. Эйфория, в которой пребывало афганское руководство, и надежда на то, что революция будет поддержана народом, а с вводом советских войск станет необратимой, оказались недолгими», — описывал настроения афганского общества Громов.
По словам экс-командующего 40-й армией, военные угрозы исходили непосредственно от Пакистана. В этой стране при поддержке американских спецслужб осуществлялись вербовка и обучение боевиков. Через границу с Афганистаном хлынул поток оружия, амуниции и боеприпасов.
Как следствие, 40-я армия была втянута в масштабный вооружённый конфликт. Как утверждает Громов, первоначальные планы военного руководства СССР подразумевали защиту основных группировок и колонн от нападений моджахедов. Однако на практике советские военные занимались освобождением населённых пунктов, которые затем передавались под контроль правительственных формирований. Аналогичной точки зрения придерживается командующий 40-й армией (1982—1984 годы) генерал Виктор Ермаков.
«Никто поначалу и не думал, что наши войска втянутся в масштабные боевые действия. При разработке планов предполагалось, что мы будем во второй линии обеспечивать и поддерживать правительственные войска. Но почему-то после первых выстрелов мы оказывались всегда впереди. А те, кого мы прикрывали и обеспечивали, прятались на флангах или в тылу», — отмечает Ермаков в интервью, опубликованном на сайте Минобороны РФ.
«Война могла бы быстрее закончиться»
В 1980—1988 годах части 40-й армии непрерывно вели боевые действия. Прежде всего они стремились обеспечить безопасность городских гарнизонов, аэродромов и автоколонн. С этой целью ОКСВ занимался строительством сторожевых застав на господствующих высотах. Однако военнослужащим приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы брать под свой контроль хребты и перевалы.
Условия горной местности сводили на нет преимущество советских войск перед моджахедами в бронетехнике. Она с трудом преодолевала крутые подъёмы афганских дорог, а вертолёты не могли сбрасывать грузы с высоты более 2 тыс. метров.
Для сооружения застав военнослужащим приходилось штурмовать вершины высотой более 3 тыс. метров. Например, легендарная 9-я рота 345-го гвардейского парашютно-десантного полка ВДВ приняла бой с моджахедами на высоте 3234.
Из-за нехватки транспорта военнослужащим приходилось нести грузы на своих плечах. В горы брали только самое необходимое: тёплую одежду, воду, продовольствие и боеприпасы. Тяжёлое снаряжение (бронежилеты и каски) бойцы зачастую оставляли в казарме. По словам Громова, вес экипировки каждого военнослужащего мог достигать 40—60 кг. Но сложнее всего происходила эвакуация раненых.
«Даже при самых решительных и энергичных действиях не всегда удавалось спасти человека. Если тяжёлое ранение получено на большой высоте, то остановить кровь практически невозможно… Транспортировка раненого на вертолёте исключалась. Оставался только один выход — спускать солдата или офицера вниз вручную… В зависимости от высоты и местности с одним раненым спускалось 13—15 человек», — отмечает генерал-полковник.
Военнослужащим также приходилось действовать в условиях изменчивого афганского климата. Как вспоминал Ермаков, температура воздуха на высокогорье могла меняться от +50 °C днём до -20 °C ночью. Кроме того, в горах сказывались нехватка кислорода, дефицит воды и средств гигиены. Неудивительно, что более 115 тыс. военнослужащих перенесли инфекционный гепатит, а 31 тыс. солдат переболели брюшным тифом.
Однако ОКСВ учился на ошибках, допущенных в первые месяцы пребывания в Афганистане. В первую очередь командование 40-й армии улучшило систему обеспечения безопасности автоколонн. Перед их прохождением господствующие высоты занимали десантники, а разведчики осматривали местность, где противник мог устроить засаду. Ствольная артиллерия и авиация обеспечивали огневое прикрытие колонн.
Также военнослужащие научились строить эффективные инженерные сооружения из подручных материалов. Если позволяла местность, они возводили в горах сеть траншей высотой в человеческий рост. Зачастую такие окопы были соединены с казармой. В случае нападения солдат мог добежать до огневой точки, оставшись незамеченным для противника.
Участник боёв в Афганистане (1984—1989 годы) генерал армии в запасе Николай Рогожкин рассказал, что ОКСВ быстро адаптировался к непривычному театру военных действий. В первую очередь были приняты эффективные меры по обеспечению войск водой и медикаментами. Также в короткие сроки советское командование выработало тактику взаимодействия частей в условиях горной местности.
«Перед кампанией в Афганистане у советской армии не было опыта боевых действий в горах. Военнослужащие приспосабливались к новым условиям буквально на ходу. Конечно, не всё удавалось, но многие проблемы были успешно решены. В частности, мы научились эффективно использовать авиацию, артиллерию и бронетехнику.
«На мой взгляд, к 1988 году 40-я армия была полностью приспособлена к успешному ведению боевых действий. Сейчас её боевой опыт помогает успешно решать задачи в Сирии», — пояснил Рогожкин.
Как отмечает генерал, американцы и европейцы сыграли очень большую роль в разжигании конфликта в Афганистане. Инструкторы из США и Европы готовили моджахедов на военных базах, расположенных в Пакистане. По сути, Советский Союз вёл войну со всем западным миром, полагает Рогожкин.
«Я уверен, что война могла бы быстрее закончиться и в Афганистане воцарился бы мир, если бы социалистическому правительству не противодействовал Запад. После нашего ухода Афганистан перестал быть светским государством, а с появлением армии США в 2001 году внутренняя ситуация в республике стала неуправляемой. Сам за себя говорит факт многократного роста производства наркотиков», — сказал Рогожкин.
Вывод советских войск из Афганистана начался 15 мая 1988 года после успешных переговоров официального Кабула с оппозицией в Женеве, в ходе которых было заключено соглашение о прекращении огня. Гарантами перемирия выступили СССР и США. Пакистан пообещал больше не вмешиваться во внутренние дела Афганистана.
ОКСВ покидал республику поэтапно. Вывод войск сопровождался превентивными ударами по группировкам противника и завершился в установленный соглашениями срок — 15 февраля 1989 года.
«Мы вышли из Афганистана победителями. Потому что только победители покидают поле брани с развёрнутыми знамёнами. Советские войска выполнили все поставленные перед ними задачи. Проявили необычайное мужество и завоевали уважение полевых командиров. В частности, после ухода доблестной 40-й армии в Афганистане не началась война с памятниками. Спустя 30 лет в республике остаются нетронутыми советские мемориалы и могилы наших воинов в Кабуле», — рассказал Рогожкин.
Николай Рогожкин крайне негативно относится к обвинениям в «оккупации» Афганистана, которые в последние 30 лет неоднократно выдвигались на Западе против СССР. Генерал заявил, что миссия Советского Союза заключалась в оказании масштабной военной и гуманитарной помощи афганскому народу. В Москве стремились создать условия для устойчивого социально-экономического развития Афганистана.
«Оккупанты» не будут строить сотни километров дорог, социальные учреждения, прокладывать трубопроводы и линии электропередач. Как говорил Борис Громов, более 70% сил и средств 40-й армии были задействованы для перевозки гуманитарных грузов. Наши войска не воевали против мирных жителей. Они были нашими союзниками. По этой причине народ Афганистана до сих пор с определённой долей ностальгии вспоминает о присутствии ОКСВ», — подытожил Рогожкин.
Алексей Заквасин