Ч — 2-я
В то время, когда на востоке усилиями казаков московское государство соединялось с Сибирью (Татарией), на западе разразились драматические события у Пскова. Доселе непобедимое войско С.Багорин взяло Опочку, Красный, Остров, на берегах Черехи разбило конную московскую рать и 18 августа подошло к Пскову.
Оборону Пскова Иван IV поручил воеводам князьям И.Шуйскому, В.Скошшу-Шуйскому, А.Хворостинпну, боярам Н.Очину-Плещееву, Бахтеярову, Ростовскому-Лобанову. С них царь взял торжественную клятву, что они не сдадут Пскова Баторию. Воеводы такой же клятвой обязали всех защитников сражаться за город и крепость. Всего защищать Псков было собрано около 30 тысяч человек войска. Готовясь к осаде, исправили ветхие укрепления, расставили пушки и другое тяжёлое огнестрельное оружие, определили места, где находиться каждому воеводе со своей дружиной при обороне кремля, среднего и большого города, Запсковья и окольней (внешней) стены, построенной на протяжении семи с лишним вёрст. Для поддержки Пскова в Новгороде было сосредоточено войско численностью около 40 тысяч человек во главе с князем Ю.Голицыным. Во Ржеве также находилась многочисленная рать, около 15 тысяч человек, предназначавшаяся для помощи Пскову.
На берегах Оки стояли с войском князья В.Шуйский и Шестунов, чтобы отразить орды тюрок-крымчаков, если крымский хан решится на вторжение. В Волоке-Ламском стояли главные силы во главе с великим князем тверским Симеоном (Едигером), князьями Мстиславским и Курлятевым. Общая численность вооружённой силы Ивана IV доходила до 300 тысяч человек. Это в три раза больше, чем смог собрать к Пскову Баторий. Учитывая противодействие крымскому хану, московский царь мог выставить против Батория до 200 тысяч человек. Вполне можно было двинуть эти силы вперёд, и если не разгромить врага, то наверняка заставить его отступить. Однако Иван IV стремился действовать хитростью и лестью, а не полагаться на силу, единственно способную в то время дать положительный эффект.
Псковские воеводы 18 августа узнали, что войско С.Батория на подходе, распорядились звонить в осадный колокол и зажечь предместье. Вскоре они увидели густые облака пыли, которые сильным ветром несло в сторону города. Затем показалось само войско, шедшее осторожно. Оно заняло порховскую дорогу и стало вдоль реки Великой. Осаждённые сделали вылазку. С обеих сторон были взяты пленники, которые рассказали о силе своих войск. В разноплеменное войско Батория входили рати: поляков, литовцев, мазовшан, венгров, немцев (браунишейгеких, любеких, австрийских, прусских, курляндских), датчан и шотландцев общей численностью до 100 тысяч человек. Всё войско было хорошо вооружено и красиво одето, что отметил турецкий посол, сказавший в восторге: нежели султан и Баторий захотят действовать единодушно, победят вселенную». Однако Псков был крепким орешком даже для такого войска.
Ещё в Вильне изменник князь Д. Вельский советовал королю не ходить к Новгороду и Пскову, которые были окружены болотами и реками, а также каменными стенами, а жители уже имели твёрдое стремление быть с Москвой, а не с Литвой. Советовал также осадить Смоленск, менее укреплённый и менее преданный Москве. Однако С.Баторий отверг этот вполне разумный совет и в своём стремлении преодолевать трудности решил начать осаду Пскова. 26 августа его войско обступило город под грохот выстрелов псковских пушек. И хотя движение войска проходила под прикрытием леса, оно несло немалые потери, что удивило Батория.
Вначале ему поставили шатры у московской дороги. Но даже здесь то и дело пролетали пушечные ядра, грозя погибелью в случае попадания. Пришлось перемещать ставку короля за холмы к берегам речки Черехи. Пять последующих дней прошли в тишине. Войско С.Батория возводило стан на берегу реки Великой, осматривало город и 1 сентября приступило вести подкоп к Покровским воротам. Работали день и ночь, строили и подкатывали туры, делали насыпь для защиты пищальников. Псковские воеводы видели эти работы и угадали намерения неприятеля. В угрожаемом месте возвели новое внутреннее укрепление - деревянную стену с раскатами, собрали к нему дополнительную рать из стрельцов и боярских детей с князем А.Хворостининым во главе. Тут же были постоянно князья Шуйские и государевы дьяки.
7 сентября неприятель, установив туры, на рассвете открыл сильную стрельбу из 20 тяжёлых осадных орудий. Обстреливали стену между Покровскими и Свиными воротами. На следующий день сбили их в нескольких местах. Видя это, С.Баторий призвал своих военачальников начать приступ. Венгры, немцы и поляки устремились к проломам с распущенными знамёнами и громкими криками. Осаждёные встретили их организованно. От их огня многие осаждавшие полегли, но их соратники по трупам своих достигли крепостных степ, ворвались в проломы, взяли башни Свиную и Покровскую, водрузив на них королевские знамёна.
Поляки к проломах стены рубились с московскими ратниками. Венгры и немцы, заняв башни, осыпали пулями псковских защитников, которые стали слабеть. Псковские военоды, чтобы не допустить неприятеля в крепость, сняли с других участков необходимые силы и двинули их в пролом, одновременно распорядились взорвать Свиную башню. Эта башня взлетела на воздух с королевскими знаменами и телами неприятелей. Ров наполнился камнями и трупами немцев и ляхов. В это время подоспели дружины из других частей города. Дружным натиском они вытеснили неприятеля из пролома. Дольше всех держались венгры в Покровской башне. Но и их выбили огнем и мечом. Рубились до вечера, но уже вне крепости. С.Баторий усилил поляков свежими дружинами, но они не смогли переломить ход сражения, так как все жители Пскова бросились помогать своим защитникам. Наконец, оттеснённый неприятель отступил. Защитники, захватив знамёна, трубы и пленников, возвратились в город.
Воеводы послали гонца в Москву с сообщением, что отбили первый приступ с большим уроном для неприятеля. Гонец благополучно миновал неприятельский стан. Распорядились также успокоить и лечить раненых, которых набралось свыше 1,5 тыс. человек, и хоронить убитых, которых оказалось свыше 850 человек. Венгров, поляков и немцев было убито около 5 тыс. человек. В числе убитых оказалось более восьмидесяти знатных сановников, среди которых был Бекези — венгерский военачальник, уважаемый и любимый С.Баторием. Его гибель произвела на польского короля такое большое впечатление, что он заперся в своём шатре и не хотел никого видеть долгое время.
Однако на следующий день он вышел к войску, собрал военный совет и твёрдо заявил, что Псков нужно взять этой осенью или зимой, невзирая ни на какие трудности, либо умереть. Велел делать подкопы, стрелять день и ночь и готовиться к новым приступам. В то же время написал письмо псковским воеводам с предложением сдать крепость и обещаниями королевских милостей. Псковские воеводы на его предложения и обещания ответили отказом. В то же время, видя приготовления неприятеля, спешили обезопасить пролом. В нём довершили возведение деревянной стены и закрыли ею пролом, выкопали между ними ров, в котором установили дубовый частокол. И в продолжение следующих пяти недель успешно отражали все попытки неприятеля взять крепость.
Неудачи, ненастье и периодический голод подорвали боевой дух неприятеля. В стане осаждающих начался ропот. Не смея винить короля, винили коронного гетмана Замойского. С.Баторий распорядился рыть землянки, запасаться хлебом и порохом, не обращал внимание на ропот, надеялся на успешный подвод и подрыв подкопов. По его надежды были напрасными. Псковские воеводы узнали о девяти подкопах от литовского перебежчика. Некоторые подкопы удалось перехватить осаждённым, другие сами обрушились. Тщетным оказалось все искусство Батория. Пи калёные ядра, принесшие успех у Великих Лук и Сокола, ни отчаянная смелость королевских гайдуков, пытавшихся поджечь деревянную стену, не принесли успеха.
Наконец, его войску удалось проделать пролом в стене от реки Великой. С.Баторий приказал идти на приступ Литовцы густыми толпами шли по льду реки, вначале даже смело п отважно. Осаждённые дали залп из крепости и осыпали их пулями и ядрами. Литовцы остановились и попятились. Военачальники Батория, разъезжая на конях, пытались заставить литовцев идти на приступ, но безуспешно. Второй залп осаждённых обратил в бегство и воинов, и военачальников. Тут к радости осаждённых и горечи осаждающих стрелецкий голова Фёдор Мясоедов со свежей стрелецкой ратью подошёл из Новгорода, прорвался между неприятельскими полками и вступил в Псков.
С.Баторий, видя крушение всех своих надежд, велел вывезти пушки, разобрать туры, оставить укрепления и отойти от города, рассчитывая ещё изнурить осаждённых голодом и блокадой. При отходе Баторий пытался взять Печёрский монастырь, находившийся в 56 верстах от Пскова. Кроме монахов, монастырь защищали 300 стрельцов во главе с Ю.Нечаевым. К монастырю подступили немцы с Г.Фаренсбахом и венгры с королевским гетманом Борнемиссой. Они требовали сдачи, но получили отказ. Тогда начался приступ, который защитники отбили. Затем последовал второй приступ, его также отбили, да ещё захватили в плен племянника герцога Курляндии молодого Кетлера и двух знатных ливонских сановников.
С этого времени войско С. Батория сражалось больше с холодом и голодом. Воины замерзали на часах, коченели в шатрах. Баснословно взлетели цены на продовольствие. Казна истощилась. Войску перестали выплачивать жалование. Около 3 тысяч немцев покинули стан и ушли восвояси. Гибель войска Батория вполне могла состояться, если бы князь Ю.Голицын из Новгорода, а князь Мстиславский из Волока-Ламского двинулись прочив Батория. Однако они стояли на месте и ждали повеления Ивана IV, который, перепугавшись успехов шведов в Эстонии и приближения рати Радзинила к Ржеву, ускакал из Старицы в Александровскую Слободу. Хотя у Ржева Радзивил встретил превосходящие силы московских воевод и вынужден был поспешно отступить. При отступлении пытался взять Торопец, по не смог и возвратился к королю ни с чем.
В Эстонии успехи шведов действительно были значительными. Находясь в союзе со С.Баторием, они однако не спешили выполнять его авантюристические предложения и требования. В частности, Баторий предлагал шведам, чтобы они осуществили поход морем и напали на северное побережье Белого моря, взяли гавань Св.Николая, Холмогоры и Белозёрск, где находилась царская казна. Но шведы не решились на столь отдалённую приманку и действовали в Эстонии более прагматично. Пользуясь бездействием московского царя и его воевод, шведы за два с небольшим месяца взяли Лоде, Фиккель, Леальу Габзаль и Нарву, где в кровопролитном сражении погибло около 7 тысяч московских ратников и жителей. Здесь шведы захватили множество товаров и богатств, предназначенных для торговли с Данией, Германией и Нидерландами.
По на этом шведы не остановились и продолжили свои завоевания. Шведский военачальник, француз по происхождению, де ла-Гарди взял Ивашород, Ям и Копорье, пленил там дружину московских дворян, в числе которых оказался изменник Афанасий Вельский, который предложил свои услуги шведам. Вскоре де ла-Гарди овладел крепостью Виттенштайн. Свои победы он торжественно отметил в Ревеле и навёл такой ужас на Москву, что были даже установлены молебны в церквях о спасении от этого лютого врага. Не столько, видимо, это страшило жителей Москвы, сколько московского царя, устрашённого разного рода видениями и природными явлениями (полётом кометы, разрядом молнии в зимнее время, в результате чего сгорела спальня Ивана IV в Александровской Слободе и т.д. и т.п.)
Эти мистические, религиозные страхи московского царя дорого обошлись московскому государству. Не надеясь на свою воинскую силу, Иван IV направил к С.Баторшо своих послов, которые сколько можно тянули переговоры. Но, в конце концов, вынуждены были заключить мирный договор, отдав С.Баторшо Ливонию и Полоцк с Велижем. Послы Батория, видя плачевное состояние своего войска, согласились не требовать с Москвы денег на издержки войны, не упоминать о шведском короле и его интересах, возвратить Москве Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм, Себеж, Остров, Красный, Изборск, Гдов и другие псковские земли и селения. Установили также десятилетнее перемирие. И это был вполне хороший для Батория выход из сложившегося положения. Катастрофа, созданная псковским воеводой князем И.Шуйским и его подчиненными и висевшая над С.Бато-рием и его войском, благодаря мистической и религиозной предрасположенности московского царя к разного рода страхам, спасла Батория и его воинство. При этом польско-литовская сторона получила ещё Ливонию, на завоевание которой московский царь затратил 24 года, сгубив несметное количество людей и разного богатства.
Окончание войны с Литвой не означало окончания зверств Ивана IV. Не имея уже около себя тех, на ком можно было бы выместить свой несправедливый гнев, Иван IV всё более и более придирался к своим близким. Царевич Иван вместе с отцом занимался любострастней и зверством над людьми. В это время уже третий раз был женат на Елене Ивановне Шереметевой. Две первые жены Сабурова и Параскева Соловая были пострижены в монахини. Кроме жён, царевич Иван ещё имел наложниц. Однако он не утратил ещё до конца чувства сострадания к бедам Отечества и в последнее время часто проявлял несогласие с отцом по поводу войны с Литвой. Стал проситься повести войско к Пскову. Не имея возможности убедить сына не делать этого, Иван IV прибег к шантажу посредством преследования его беременной супруги.
В один из дней, когда Иван IV попытался изнасиловать беременную жену царевича Ивана, она оказала ему сопротивление. Тогда царь стал се избивать. В это время вошёл царевич Иван и бросился защищать свою супругу. Завязалась драка. В суматохе драки Елена ускользнула в свои комнаты. В это время царь нанёс сыну несколько смертельных ран. Во время драки вошёл Б.Годунов, извещённый Еленой. Он пытался оттащить рассвирепевшего царя от сына, но, получив несколько ранений, вынужден был бежать. После этого Иван IV обернулся к сыну, истекающему кровью. Побледнев от ужаса, он воскликнул: «Я убил сына!» Затем бросился обнимать его и пытался остановить кровь, бьющую из глубокой раны.
Несмотря на все старания лекарей, царевич Иван скончался через четыре дня 19 ноября 1581 года. 22 ноября состоялось его погребение. Убийство сына вновь сильно повлияло на Ивана IV. Находясь в подавленном состоянии, он созвал всех знатнейших сановников и вельмож и заявил им, что решил уединиться в монастыре, а гак как его сын Фёдор не способен управлять страной, бояре должны избрать себе достойного государя, которому он передаст державу и царство. Однако бояре, опасаясь очередного коварства царя, единодушно ответили: «те оставляй нас; не хотим царя, кроме Богом данного, тебя и твоего сына!» Эти слова хорошо показывают, насколько репрессии Ивана IV изменили психологию бояр. Они уже не мыслили о благе государства, хотели только, чтобы не возобновились массовые репрессии. Однако репрессии, хотя и в меньших масштабах, по продолжались. На этот раз московский царь казнил некоторых воинских людей, обвинив их в умышленной сдаче городов и крепостей Баторию.
В это же время вёл интенсивные переговоры с папским посланником Антонием Поссевиным, который домогался объединения пер под главенством Ватикана и вступления Москвы в войну с Османской империей. Желая заслужить благосклонность папы, Иван IV вёл переговоры, ублажая и увещевая Л.Поссевина. Грамоты пане и европейским государям писал, начиная молитвой к Св.Троице, что не принято было в Москве, то есть московский царь в политических целях заискивал перед католиками. Естественно, такие переговоры не могли окончиться результативно. Соглашаясь на союз христианских держав против турок, но без конкретных обязательств, он в то же время не хотел объединения вер. Результатом этих переговоров явился долгий перерыв в сношениях между Римом и Москвой, от которых ни та, ни другая сторона не видела больше никакой пользы.
Замирившись с Литвой и подношением даров умилостивив крымского хана, освободившегося от войны с Персией и желавшего вернуться к делам казанским и астраханским, московский царь попытался расправиться со Швецией. Его воеводы князья М.Котырен-Ростовскин, Тюменский, Хворостин, М.Щербатый со своими ратями двинулись к Нарве, Ямс и в Финляндию. Там, в Вотской пятине, у села Лялицы, разбили шведов наголову. Здесь особенно отличился князь Дмитрий Хворостинин, который ударом своей передовой дружины смял шведов и обеспечил победу. Па берегах Невы так же дела окончились победой. Де ла-Гарди по совету изменника А. Вельского хотел овладеть Орешком (Нотебургом). Оборону крепости возглавляли воеводы князь В.Ростовский, Судаков и Хвостов.
Их рати сражались отважно. Войско де ла-Гарди никак не могло их одолеть. Вскоре на подмогу из Новгорода подошёл А.Шуйский с конной ратью. Де ла-Гарди, до того не имевший поражений от московских войск, вынужден был бежать. Но эти тактические успехи не принесли ожидаемой победы над Швецией. Этому были две причины. Во-первых, мир с Литвой не был прочным. Находившиеся е Москве послы С.Батория предъявили новые требования, которые с большим трудом удалось умерить. На границе литовские воеводы вели себя дерзко, захватывали московские земли и даже пытались строить там крепости. По этим причинам неприятельские действия со стороны Литвы могли начаться в любой момент.
Во-вторых, внезапно разразился сильный бунт в казанской земле., Луговые черемисы, озлобленные жестокостями царских чиновников, восстали. Им стали помогать подбиваемые Кучумом ногаи, в помощь которым он отрядил часть своего войска во главе с сыном Алеем. Это была одна из причин, почему казакам Ермака удалось сравнительно легко победить войско Кучума и Маметкула. На сторону восставших, несмотря на перемирную грамоту, решил встать и крымский хан, готовый устремиться на Москву. Вновь мы видим, что нерешённость проблем на востоке и юге страны грозила обернуться большой бедой. Казанские воеводы никак не могли усмирить бунт. Встревоженный разрастающимся восстанием московский царь в октябре 1582 года направил в Казань дополнительное войско во главе с князем Елецким.
Но и этого оказалось недостаточно. Тогда Иван IV повелел туда идти из Мурома воеводам И.Воротынскому и Д.Хкоростинину. Пришлось отрядить войско на Каму и сильную рать к Свияжску. Кроме того, приходилось беречься и от крымского хана. Поэтому к Оке выдвинули многочисленное войско во главе с воеводами князьями Ф.Мстиславским, Кулятевым и Шуйскими. Таким образом, были задействованы почти все силы. Однако восстание черемисов и других народов в Поволжье, поддержанное ногаями и Кучумом, продолжалось до конца жизни Ивана IV. Восставшие ожесточённо резались с московскими ратниками в лесах и степях, летом и зимой, даже на пепелищах своих жилищ. Свою независимость ставили выше смерти. Для стеснения бунтовщиков воевода князь Туренин построил тогда крепость Козмодсмьяпск. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Иван IV очень болезненно воспринимал даже малейшие неудачи, которые случались тогда на востоке, и страшился появления новых врагов. В этих условиях не оставалось ничего другого, как заключить мир со Швецией. 28 мая 1583 года в Шелонской пятине на реке Плюсе заключили перемирие на три года, уступив шведам Ям, Ивангород и Копорье.
Тем временем на востоке в Сибири дела шли значительно лучше. Поражение войска Кучума и оставление им Кашлыка привели к тому, что в его окружении начались раздоры. Они вызывались еще и тем, что ближнее окружение Кучума не любило самостоятельного Маметкула, но до поры до времени не могло без него обойтись. Ранение Мамсткула и уход значительной части его ногайских воинов в Поволжье обострили отношения до крайности. Близкий к Кучуму мурза Сенбахта Тагин решил, наконец, свести счёты с Маметкулом, с которым уже давно враждовал. Именно он сообщил казакам о том, где разбил свой стан мурза Маметкул на Вагае. Ермак поверил сообщению С.Тагина и направил па Вагай отряд казаков.
Ночью 20 февраля казаки внезапно напали на стан Маметкула, перебили стражу и захватили Мамсткула в плен. 28 февраля 1582 года Маметкул был доставлен в Кашлык (Искер) к Ермаку, который распорядился содержать его под крепким караулом. После пленения Маметкула последние ногайские воины ушли от Кучума. Военная опора Кучума до предела ослабла. Знать, окружавшая его, стала уходить. Здесь сразу же подняли голову его враги. Объявился племянник свергнутого Кучумом Едигера - Сеид, которому в своё время удалось бежать в Бухару. Он вернулся в Сибирь и стал серьёзно угрожать Кучуму, не без оснований претендуя на стол Сибирского татарского княжества. Все это позволило казакам укрепиться в Кашлы-ке (Искере) и продолжить приведение к присяге северных народов.
Весной в марте-мае 1582 года состоялся поход Богдана Брязги с дружиной вниз по реке Иртышу. В ходе этого похода казаками без особого сопротивления были заняты один за другим городки: Дремзянский, Туртайский, Демъянский, Рачевский, Цынгалинский, Нарымский, Колпуховский и городок князя Самара. Здесь к Б.Брязге явился из Коды остяцкий князь Алача, которому он поручил управление всем краем от Самарова до Сумгуваша (ныне город Берёзов). В ходе этого похода дружина Б.Брязги, насчитывавшая свыше 500 человек, резко сократилась. Казаки продолжали интенсивно уходить в остяцкие и славяно-татарские селения бассейна рек Оби и Иртыша. В Кашлык (Искер) 29 мая вернулось менее 50 человек.
После похода дружины Б.Брязги Ермак, имевший ещё достаточно сил и не стеснённый активными действиями воинства Кучума, ввязавшегося вместе с ногаями в восстание в Поволжье и на Каме, в июне 1582 года двинулся с частью оставшихся казаков вверх но реке Тавде. У этого похода было две причины. Во-первых, необходимо было привести к присяге вогуличей, проживавших но Тавде. Во-вторых, Ермак хорошо знал Обь-Иртышский бассейн, а вот северные территории для него не вполне были ведомы. Поэтому он хотел севернее найти менее трудный путь из Сибири (Татарии) на Каму.
Поначалу казакам оказали сопротивление дружины вогульских князей Лабутана и Паченки. Казаки разбили эти дружины, потеряв несколько человек, и взяли Лабутипский городок. Затем без сопротивления были заняты городки: Кошуки, Кондырбай и Табары. Вскоре с вогулами установились хорошие отношения. Они согласились давать ясак «по старине». В свою очередь, Ермак, оказывая уважение обычаям и верованиям вогулов, вместе с казаками участвовал в их празднествах и обращался за советом к их шаманам, когда это было необходимо. Для атамана-христианина такое отношение к вогулам совершенно не свойственно. Это лишний раз доказывает, что Ермак христианином не был. Как видим, северные народы Сибирского татарского княжества после поражения войска Кучума осенью 1581 года почти не оказывали сопротивления казакам и быстро присягнули Ермаку и Москве.
От шаманов Ермак узнал, что путь в сторону Перми летом преграждают болота, а зимой глубокие снега. Уже наступил сентябрь, и Ермак повернул в Кашлык (Искер). Таким образом, он не дошел до пелымских вогулов, которые в это время совершили нападение на Чердынь и его окрестности. В начале октября 1582 года казаки вернулись в Кашлык на зимовку. Здесь он обратил внимание на существенное сокращение своей рати. Ещё осенью 1581 года казачья рать, насчитывавшая почти 6 тысяч человек, осенью 1582 года насчитывала уже менее тысячи человек. Этот процесс Ермак остановить не мог, понимая, что силон удержать казаков не удастся. Поэтому перед Ермаком встал вопрос, как быть? Уйти вместе с остальными казаками значило вновь предоставить возможность Кучуму восстановить свою власть и подтолкнуть его к походам как против Москвы, так и на восток против славян-татар совместно с кайсакскими и джунгарскими ордами. Этого допустить было нельзя. Нужно было переложить борьбу с Кучумом и Кайсакской ордой на плечи Москвы.
Он немедленно снаряжает гонцов к Строгановым и посольство к Ивану IV и отправляет их в середине октября 1582 года. В этой связи он пишет два письма. Одно Строгановым, другое Ивану IV. В письме Строгановым он сообщает, что одолел Кучума, взял его столицу, подчинил многие его земли и захватил Маметкула-царевича Алтаульской орды. Народы, ранее подчинявшиеся Кучуму, привёл к присяге на верность Москве. В письме к Ивану IV он писал, что его опальные и бедные казаки, мучась угрызениями совести и исполненные раскаяния, шли на смерть и присоединили знаменитую «державу» к России, что они ждут указа и его воевод, сдадут им царство Сибирское без всяких условий, готовые умереть в новых подвигах чести или на плахе, как будет угодно царю. Упоминая «державу», Ярмен Темучпн (Ермак), конечно же, имел в виду не Сибирское татарское княжество, а Славянскую Державу Рассению (Татарию).
С письмом к царю в Москву поехал Иван Кольцо, не побоявшийся своего осуждения на лютую казнь. С И.Кольцо убыла станица из 50 казаков. Па двух стругах, кроме казаков, находился собранный казачьей ратью ясак (дань), в основном пушнина. Выделить 50 казаков для посольства, когда их численность, по уверениям многих официальных историков, составляла около 3 сотен осенью 1582 года. Это уже было слишком. Это говорит о том, что осенью 1582 года казаков у Ермака было значительно больше.
Послание от Ермака для Строгановых было как нельзя кстати. Дело в том, что в то время в Чердынн наместником был Василий Перепелиный, тот самый, которого ограбили казаки на Волге. Когда казаки стали собираться к Строгановым, В.Перепелиный, опасаясь их более, чем вогуличей, свои воинские силы развернул против казаков и держал их в таком состоянии даже тогда, когда казаки ушли в Сибирь. Этим воспользовались пелымские вогуличи, которые 1 сентября 1582 года сделали нападение на селения у города Ч ер дыни. В.Перепелицын, понимая, что царь не простит его оплошность, решил во всём обвинить Строгановых и казаков.
Он написал донос Ивану IV, в котором доказывал, что казаки ходили против вогуличей и грабили их, чем привели их в ярость и возбудили желание отомстить, а теперь казаки пошли против сибирского царя, который тоже будет недоволен и станет вредить Москве. Донос наместника дошёл быстро. И ответ тоже последовал немедленно. Строгановым была отправлена опальная грамота московского царя, датируемая 16 ноября 1582 года. В этой опальной грамоте царь выражал негодование по поводу известий, полученных от В.Псрепслицы-на, повелевал воров волжских казаков и их атаманов вместе с Ермаком вернуть из Сибири для охраны Пермских земель от нападении пелымцев, остяков, иогуличей и сибирских людей. В случае ослушания угрожал Строгановым большой опалой, а казаков обещал перевешать: «а атаманов и казаков, которые слушали вас и вам служили, а нашу землю выдали, велим перевеишти».
Строгановы, первыми получившие известие от Ермака, а оно пришло раньше опальной царской грамоты, поспешили в Москву для оправдания и доклада обо всех подробностях организации похода казаков и присоединения Сибирского царства. Кроме известий от Ермака, они везли в Москву вогульского князька Бегбелия Агтакова, который совершил со своими людьми численностью около 700 человек нападение на Чусовские городки в конце июня 1581 года. Оставшиеся казаки разбили дружину вогульского князька, а его самого взяли в плен, что и было записано в Строгановской летописи. Оправдавшись перед царём, они просили его принять Сибирь под свою высокую руку, ибо они, Строгановы, не имеют возможностей удержать столь обширную территорию.
Строгановы появились в Москве в середине декабря 1582 года, а в конце этого месяца 22 декабря в Москву прибыл атаман Иван Кольцо, отправленный Ермаком к царю «бить челом ему Сибирским царством». И.Кольцо привёз с собой ясак из 60 сороков соболей, 20 чёрных лисиц и 50 бобров, а также грамоту Ермака. Неудачи, преследовавшие царя последнее время, переменили его настроение. Известие об успешном походе и присоединении Сибири бальзамом легло на душу Ивана IV. Царь принял казаков, явил к ним милость, даровал прощение казакам и их атаманам, жаловал прибывших казаков деньгами, сукнами, камками. Повелел отправить в Сибирь остальным казакам полное жалование, а так же царские подарки Ермаку: дорогую шубу с царского плеча, серебряный с позолотой ковш, два дорогих панциря и 100 рублей денег. Так были пожалованы казаки «за их государеву службу и за пролитие их крови». Не оказались обделёнными и Строгановы. Иван IV за их «службу и радение» пожаловал Семёну Строганову два местечка, Большую и Малую Соль, на Волге, Максиму и Никите право торговать во всех своих городках беспошлинно. В Москве по поводу присоединения Сибири звонили колокола и пели благодарственные молебны.
Наградив казаков и Строгановых, московский царь повелел направить воеводу князя С.Волховского, письменного голову стольника Ивана Глухова и стрелецкого голову Ивана Киреева с 500 стрельцами к Ермаку в Сибирь. Весной 1583 года князь С. Волховский должен был взять ладьи у Строгановых и плыть рекой Чусовой по следам рати Ермака. Повелел И.Кольцо на обратном пути искать желающих для переселения в Сибирь. Велел епископу вологодскому отправить туда десять священников с их семействами для христианского богослужения. 1 марта 1583 года И.Кольцо вернулся из Москвы в Кашлык. Там он вручил казакам жалованье, а атаманам ещё и богатые дары. Зачитал также грамоту, в которой московский царь объявлял казакам вечное забвение старых вин и вечную благодарность за присоединение Сибири, называл Ермака «князем сибирским», повелевал ему распоряжаться и начальствовать, как было дотоле, чтобы утвердить порядок в сибирской земле и государеву власть над нею. И.Кольцо сообщил также, что царь распорядился отправить дружину стрельцов в г.Искер. Она действительно отправилась из Москвы 10 мая 1583 года.
Узнав об этом, Ермак решил упрочить своё положение и стать полным хозяином северной части Сибирского татарского княжества.
В мае он отправился в поход вниз по реке Оби, где подчинил Кодеков остяцкое княжество. Во время похода пришлось приступом брать городок Казым. Во время приступа погиб атаман Никита Кап и ещё некоторое число казаков. 20 июня 1583 года Ермак возвратился в Искер. По возвращении он отпустил последних казаков, которые желали уйти. Его рать, таким образом, сократилась до 500 человек. Поджидая со дня на день подхода стрелецкой дружины князя С. Болконского, он решил принять меры предосторожности.
Понимая, что стрельцы и их начальники все христиане, он решил организовать раздельное размещение стрельцов и казаков, чтобы не допустить столкновений. Па Карачинском острове казаки поставили срубы и отрыли тёплые землянки. Искер и его помещения были освобождены и подготовлены для стрельцов. Все лето ушло на оборудование нового укреплённого городка. Поэтому летом 1583 года не было больше походов. Для охраны от нападения тюрок Кучума высылались сравнительно небольшие разъезды до полусотни казаков.
10 сентября к Ермаку явился посланец от мурзы Карачи, который, якобы, откололся от Кучума и откочевал к Таре. Мурза Карача через посланца просил Ермака оказать ему помощь в борьбе с кайсаками и ногаями. Ермак знал, что Карача происходил из славян-татар, а посему его отложение от Кучума посчитал вполне правдоподобным и не заподозрил ничего плохого. Более того, он считал, что обрел в его лице надёжную опору в войне с Кучумом и кайсаками, посему послал к нему И.Кольцо с 40 казаками.
На самом же деле после пленения Маметкула вместо него был выдвинут мурза Карача, ставший визирем у Кучума. Он предложил план истребления казаков, который заключался в том, чтобы выманивать небольшие казачьи отряды в поле, уничтожать их превосходящими силами и постепенно продвигаться к Искеру. Не подозревавший ничего плохого, Кольцо со своими казаками попал в засаду. Все казаки были убиты. Ермаку стали ясны подлинные намерения Карачи, но поквитаться с ним уже не оставалось времени. Наступила осень и нужно было готовиться к зиме.
Ч — 4-я