Ч — 1-я
Военное министерство и Генеральный Штаб России того времени практически почти не занимались боевой подготовкой войск. Поэтому они не организовывали таких полевых поездок, которые практиковались в германской армии начальниками Большого Генерального Штаба Германии Мольтке и Шлиффеном.В ходе таких поездок вырабатывались единые взгляды на применение войск. Скрупулёзное изучение опыта предыдущих войн являлось при этом путеводной звездой. В русской армии того времени боевой подготовкой занимались командующие военных округов. В результате, был страшный разнобой в боевой подготовке и боеспособности войск. Чтобы знать состояние дел в военных округах, по настоянию Леера были введены полевые поездки офицеров Генерального Штаба.
И хотя им было далеко до полевых поездок организуемых Мольтке и Шлиффеном, тем не менее, они значительно расширяли кругозор офицеров Генерального Штаба применительно к практической стороне дела. Кстати, эта практика была возобновлена во время Великой Отечественной войны, когда офицеры Генерального Штаба направлялись в войска для оказания им практической помощи в планировании боевых действий. Эта практика сыграла большую положительную роль.
Стратегический глазомер Леера чётко вырисовывается из его записки, поданной Милютину в 1876 году, где он предостерегал от сосредоточения незначительных сил при подготовке войны с Турцией -«ибо лучше иметь слишком много войск, чем слишком мало».
Однако Милютин счёл её «недостаточно разработанной», так как Леер изложил суть дела, но пренебрёг мелочами, на которые в высокой канцелярии как раз обращали главное внимание. Стоит упомянуть и о редактировании им «Военной энциклопедии» в 8-и томах, которая явилась важным источником для пополнения военных знаний строевым офицерством. Так как стратегия Леера прямо затраги-вала деятельность высших эшелонов власти, то к нему в этих эшелонах относились настороженно. А коль ему не пришлось участвовать и проявить себя на войне, то его считали «кабинетным теоретиком». Это явилось причиной того, что Леер был совершенно не понят и не оценён в должной мере своими современниками. В результате, в армии господствовала драгомировщина.
С точки зрения стратегии, войну вообще нельзя было изучать. Главнокомандующим был брат Александра IIи дядя Александра III. Рассматривать объективно его плачевное руководство и бесчисленные ошибки главной квартиры на занятиях было совершенно невозможно, так как это вело к подрыву престижа самодержавия. Абсурдный план войны, посылка войск по частям, неиспользование мобилизованных резервов было делом рук Милютина. Но Милютина раз и навсегда было условлено считать «благодетельным гением» российской армии. Тем самым перед преподавателем стратегии ставилась неразрешимая задача, состоявшая из сплошных запретов, преодолевать которые ему было запрещено.
Такие же трудности встречал и преподаватель тактики. Криденер, Зотов, Крылов, Лорис-Меликов были заслуженными генерал-адъютантами, ошибки которых показывать также запрещалось. Поэтому в исследованиях русско-турецкой войны 1877-78 годов критический метод, единственно продуктивный, был заменён описательным методом, простым изложением событий без излишнего мудрствования. В результате, слушатели военной академии того времени почти ничего полезного не смогли для себя извлечь из столь недоброкачественного материала.
Таким образом, российская армия вступила в войну на Дальнем Востоке, опираясь, в основном, на опыт Крымской войны, да ещё гражданской войны в США. До чего боялись показать правду о войне 1877-78 годов, говорит тот факт, что её описание не было закончено даже в 1914 году. Вследствие чего многие ошибки стратегического характера, выявившиеся в той войне, повторились уже в более неприглядном виде в первой мировой войне. Так что самодержавие само стало препятствием для развития самой важной части военного дела, а именно военной науки. В этом плане абсолютно ничего не изменилось к лучшему со времён Александра I. Вот на таком парадоксально-противоречивом военно-теоретическом фундаменте, не учитывающем опыт только что прошедшей войны, Александр IIIразвернул строительство вооружённых сил России в конце XIX века.
Развитие международной обстановки того времени характеризовалось тем, что Россия, по существу, находилась в международной изоляции, которая явилась следствием крайней нерешительности Александра IIIв международных делах. Что как раз и выразилось в его знаменитой фразе: «У России есть лишь два верных союзника — её армия и её флот». На количественное увеличение этих двух составляющих вооружённых сил государства и направил Александр IIIсвои основные усилия. Реализовать на практике идеи Александра IIIбыло поручено генералу Ванновскому, не проявившему себя сколько-нибудь значительно в бытность начальника штаба Рущукского отряда, которым командовал в период войны 1877-78 годов цесаревич Александр Александрович.
Ванновский был полной противоположностью Милютину. В сравнении с последним он был своего рода «военным Победоносцевым». В высшей степени грубый и придирчивый, он деспотически обращался с подчинёнными. Служба с ним была очень тяжёлой. Редко кто выносил его сколько-нибудь длительное время. Ванновский неоднократно говорил: «Ведь я собака, я всех кусаю, никому дремать не даю, а потому и порядок такой, какого, может быть, ни у кого нет; когда вы будете начальниками, советую вам тоже быть собаками».
Несмотря на массу отрицательных качеств, Ванновский смог сделать и кое-что полезное для армии. Его несомненной заслугой явилась отмена военно-учебной реформы Милютина. Ванновскому, бывшему ранее начальником Павловского военного училища, была видна слабая строевая подготовка воспитанников милютинских гимназий. К тому же штатские воспитатели не прививали своим питомцам соответствующего военного духа, в результате чего после окончания гимназии многие уходили «на сторону». В 1882 году военные гимназии вновь были преобразованы в кадетские корпуса. Гражданские воспитатели были заменены офицерами, введены строевые занятия. Вскоре качество выпусков резко улучшилось. Молодые офицеры вновь обрели воинский дух и строевую выправку.
Большое внимание было уделено переработке «Положения о полевом управлении войск». Разработка нового Положения была поручена комиссии генерала Лобко. В 1890 году новое Положение о полевом управлении войск было утверждено. Это Положение значительно увеличивало права главнокомандующего и освобождало его от опеки Военного министерства. В этом Положении определялся также порядок создания при мобилизации армейских управлений на базе существующих военных округов. Это дало возможность уже в 1886 году на базе трёх западных округов (Виленского, Варшавского и Киевского), в случае войны с центральными державами, развернуть три армии.
Главной же заботой Военного министерства стало увеличение обученного запаса армии. Ежегодный призыв новобранцев при Александре II составлял всего около 150 тысяч человек. При 6-летней службе н строю армия насчитывала около одного 1 миллиона человек, что было явно недостаточно на случай войны с центральными державами. В этой связи в 1886 году срок службы вольноопределяющихся по 1-му разряду был увеличен до одного года. В результате, в 1888 году количество сверхсрочнослужащих удвоилось. В этом же году было произведено сокращение сроков службы до 4 лет в пехоте и до 5 в ка-валерии и инженерных войсках. Но в то же время была удвоена про-должительность службы в запасе с 9 до 18 лет.
В 1891 году контингент военнообученных запаса нижних чинов уже составлял 2,5 миллиона человек, а мобилизованная армия, включая казаков, могла иметь около 4 миллионов солдат. В конце царствования Александра III ежегодно призывалось около 270 тысяч человек. Была значительно увеличена ёмкость военных училищ- Эти нововведения однако не выходили за рамки милютинской реформы. Шло её совершенствование. По-настоящему милютинский закон о всеобщей воинской повинности был реализован в конце царствования Александра III стараниями Ванновского. Поэтому реформу Милютина правильно называть реформой Милютина-Ванновского.
Было уделено большое внимание перевооружению армии магазинными винтовками Мосина, принятыми на вооружение в 1891 году и оказавшимися лучшими в мире на протяжении добрых 50 лет. Армия получила также хорошее клиповое орудие образца 1877 года дальностью стрельбы 4,5 версты. Затем она была заменена поршневой пушкой образца 1895 года с дальностью стрельбы 6 вёрст.
Опыт русско-турецкой войны показал, что без тяжёлой полевой артиллерии войскам сложно брать укреплённые пункты. Поэтому в 1888-94 годах было сформировано пять мортирных полков, имевших в своём составе 4-5 батарей по 6 шестидюймовых мортир в каждой. Всего, таким образом, армия получила около 130 таких мортир. Для армии в 4 миллиона человек военного времени это была капля в море. К сожалению, в дальнейшем тяжёлая полевая артиллерия существенного увеличения не получила. Получили развитие инженерные и железнодорожные войска. Первые занимались строительством крепостей на западной границе, а вторые строительством железных дорог. Были и другие полезные нововведения.
Однако были и просчёты. Особенно они коснулись развития кавалерии и военно-морского флота. В 1882 году была осуществлена «драгунская реформа» в кавалерии. Вдохновителем её был генерал Сухотин. Исследуя кавалерийские рейды периода гражданской войны в Америке, этот военачальник пришёл к выводу о необходимости преобразования всей отечественной кавалерии на драгунский лад. Естественно, при этом он прошёл мимо собственного, значительно более поучительного опыта действий кавалерии периода войны 1877-78 годов. Так родилась мода на американских ковбоев. Предписано было усиленно заниматься пешим строем и стрельбой, в значительной степени, заменившими кавалерийскую выучку. Следствием явились черепашьи аллюры на ровной местности и на хороших дорожках. И хотя численный состав кавалерии был увеличен в 1,5 раза, её боеспособность резко снизилась. Всё это скажется крайне отрицательно в ходе войны с Японией.
Не лучше дела обстояли и с развитием флота. Так как состояние военно-морской науки было не лучше, чем в армии, то опыт действий моряков на Дунае в войну 1877-78 годов должным образом не был изучен. А он говорил о том, что на арену морских сражений выходило минное оружие, которое при умелом его применении оказывалось способным блокировать и нейтрализовать действия броненосных сил на речных театрах войны, в прибрежной зоне и в проливах. Сама собой напрашивалась идея строительства флота, органически включавшего в себя миноносные, крейсерские и броненосные силы, которые должны были взаимодополнять друг друга и обеспечивать отражение превосходящих морских сил противника на минно-артиллерийских позициях.
Здесь нужно было понять одну непреложную истину, что базирование российского флота ни на одном морском театре военных действий, кроме каспийского, не обеспечивало достижения превосходства над противником, особенно если это была коалиция противников. До известной степени условия базирования продолжают оказывать своё отрицательное влияние на развитие нашего флота до настоящего времени. Поэтому трата больших средств на него не является необходимой. Флот для России всегда был, есть и будет лишь вспомогательным средством, дополняющим мощь сухопутных сил. Только при таком понимании он будет правильно развиваться. Наш флот мог бы стать по своему значению вровень с армией, если бы Россия сохранила за собой Аляску. Но её профукали самодержавные правители, вместе с ней они профукали и равную с армией роль флота.
Всё это, однако, не было осознано и проработано. В результате, флот начал строиться по примеру строительства линейных парусных флотов периода XVIIIи первой половины XIX веков. Отсюда преимущественное развитие получили дорогостоящие броненосные силы. Строительство броненосных эскадр началось именно в царствование Александра III. До 1904 года было построено около 20 броненосцев, которые, однако, оказались беспомощными в войне с Японией, и огромные средства, затраченные на их строительство и содержание, пошли прахом. В то же время армия не получила достаточного количества тяжёлой полевой артиллерии, в которой крайне нуждалась.
Неверно взятое направление строительства военно-морского флота имело под собой ещё одно основание. Внешнеполитическое ведомство, богатое на сочинение мифов, оправдывалось после войны с Турцией перед обществом за свои просчёты, изобрело легенду, по которой без сильного флота на Чёрном море удержать Босфор и Дарданеллы было невозможно. Сильный флот в то время олицетворялся броненосцами, которые могли вести боевые действия в открытом море. Однако вскоре за эту легенду ухватились, не обременённые необходимыми знаниями моряки, которые решили воспользоваться ей для давления на Александра III.Император, не слишком сведущий в армейских делах, ещё хуже разбирался в морских. Вскоре и он уверовал в эту легенду. В результате, страна получила большое количество броненосных кораблей, которые,однако, не принесли ей славы.
Таким образом, реформы Александра III на самом деле не были тем триумфом, о котором пишет Изместьев и с которым соглашаются официальные историки. Они имели гнилую основу, а поэтому могли только отстрочить грядущую катастрофу. Лучше всех это состояние выразил А.Кресновский: «Правительства, предоставленное своим силам, действовало неумело, а зачастую и неумно. Вся его работа в этот период сводилась к борьбе с наружными проявления этой бо-лезни, к стремлению загнать её вовнутрь организма. На корень зла не было обращено никакого внимания - его не замечали и не хотели замечать.
Этот корень зла заключался в изношенности и усталости государственного организма. Здание Российской Империи было выстроено на европейский образец конца XVII- начала XVIII столетия. Выстроенный на сваях в северных болотах блистательный "Санкт-Петербурх" являлся живым воплощением великой, но чуждой народу империи. Эти петровские сваи за два столетия подгнили. Вместо того чтоб их заменить более прочными устоями, к ним лишь приставили подпорки в надежде на спасительное «авось»..
Лучше сказать просто невозможно. Здесь уместно подчеркнуть чужеродность Русскому народу этой империи. Однако нельзя согласиться с A.Kpecновским, что выход из сложившейся уже тогда катастрофической ситуации можно было найти на пути движения «вправо» и реализации имперского лозунга «россиянства». «Вправо» в тех условиях означало назад к Александру I. Что из этого получилось -мы увидели на примере крымской и балканской войн. «Россиянство» по большому счёту тоже реализовывал Александр I. Результатом явились восстания в Польше в 1830 и 1863 годах, а также нарастание отрицательного отношения к самодержавному абсолютизму, прежде всего, русского общества.
Так что выход был в другом: в постепенном и продуманном движении по пути либеральных реформ при последовательной и неуклонной русификации страны, а также при реализации научно-обоснованной военной и решительной внешней политики.Только в этом случае социально-экономические реформы, являвшиеся сильной стороной царствования Александра III, могли дать свои положительные плоды. Без всего этого ускоренное социально-экономическое развитие породило дополнительные угрозы для существующего самодержавного строя как на внутреннем, так и на внешнем фронте. Это выразилось: во-первых, в быстром росте численности рабочего класса, а вместе с ним и в росте рабочего движения; во-вторых, рост экономики России возбуждал у её конкурентов не просто опасения за будущее, но и сознательное стремление помешать этому развитию, а если возможно, то и взорвать его изнутри.
В этой части большие усилия прилагали: Англия, Германия и США. Именно еврейско-масонские круги США в конце XIX века стали проявлять в этом направлении особую активность. Для подрыва России изнутри в США был создан центр по руководству революционным движением в России. Этот центр опирался в своей деятельности на банк «Кун, Леб и К°», возглавлял который Я.Шифф. Этот центр сыграл очень большую роль в совершении всех революций в России. И если говорить о военной безопасности России периода Александра III, то нужно сказать, что реформы в военной и социально-экономической областях несколько укрепили её. Но этот уровень был достаточен только в борьбе со слабым противником. В случае возникновения войны с сильным противником, а тем более коалицией противников, катастрофа становилась неизбежной.
В.М. Дёмин: Образование и крушение Российской Империи