Я буду скакать по холмам задремавшей Отчизны,
Неведомый сын удивительных вольных племен!
Как прежде скакали на голос удачи капризный,
Я буду скакать по следам миновавших времен...
И храм старины, удивительный, белоколонный,
Пропал, как виденье, меж этих померкших полей,-
Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны,
Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей!..
Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!
Останься, как сказка, веселье воскресных ночей!
Пусть солнце на пашнях венчает обильные всходы
Старинной короной своих восходящих лучей!..
Николай Рубцов
Емь
Шегрен и Кастрен считали заволочской чудью этнос емь. Скорее всего, название народа "емь" произошло как производное от финского "Hame", что значит "мокрый, водяной". С.М. Соловьев считал, что название этноса "емь, или ямь" произошло от места жительства в болотистых, мокрых местах, что в достаточной степени представлено на топонимической карте: реки Емца, Еменьга, Еманиха, озеро Емзо, деревня Еманово, местность Емская гора, Емецкая пустынь, село Емецкое. Финский исследователь И.И. Миккола считал, что хямеское население (емь) продвинулось в небольшом числе с запада на восток вплоть до севера России. Это можно опровергнуть тем, что заселение и самой Финляндии шло с востока, по мере освобождения Прибалтики от ледника. Я могу себе представить, что в то время люди шли из занятых ландшафтов на более свободные территории, но не наоборот.
Река Емца, являясь левым притоком Северной Двины, имеет протяженность 188 км и впадает в рукав Репный на 241 км от устья Северной Двины. Верхняя часть Емецкого бассейна расположена на Онего-Двинском плато, нижняя в пределах Северодвинской низменности. В Емцу впадает четыре крупных притока: Шелекса (длиной 56 км), Тёгра( 114 км), Мехреньга (231 км) и Ваймуга (152 км). Общая площадь водосбора Емцы составляет 14100 кв. км. Река Емца протекает по территории Плесецкого и Холмогорского районов Архангельской области,берет свое начало в болотистых местах в 4 км от берега реки Онеги на высоте 84 м над уровнем моря.
Среди других северодвинских притоков первого порядка р. Емца не отличается значительными размерами и водностью, однако она имеет целый ряд особенностей, позволяющих характеризовать ее как уникальную водную экосистему. В ледниковый период ее русло являлось началом великой водной системы, объединявшей бассейны рек Онеги, Северной Двины, Кулоя, Мезени и Печоры. Наличие на Емецком водосборе мощных водоносных слоев известнякового и гипсового карста обуславливает питание водотоков подземными водами, выходящими под давлением пород на земную поверхность. Большое количество подземных вод обеспечивает особый термический режим рек. В зимний период р. Емца (в верховьях) и р. Шелекса (в нижнем течении) замерзают только в самые сильные морозы.
При потеплениях в зимний период и с наступлением весны лед на Емце тает на месте, в связи с чем выраженного ледохода на этих реках не отмечается. В среднем течении на Емце вместо льда образуется лишь шуга, а ледостав проходит лишь в нижнем течении. Емца – одна из двух северных рек в мире, где не бывает ледохода. В нижнем течении вместо ледохода в конце апреля на реке возникают вращающиеся воронки, вокруг которых постепенно тает лёд. Летом температура воды редко бывает выше 15°С, расход воды весьма стабилен во все сезоны года. Минерализация воды в реках Емецкой системы существенно выше, чем в некарстовых реках, а в р. Мехреньге она вообще достигает рекордного для Северодвинского бассейна уровня – порядка 2000 мг/дм в период зимней межени. Уникальный гидрологический режим р. Емцы и ее притоков обуславливает своеобразную биоту, отличающуюся от других рек: биомасса донных беспозвоночных (зообентоса) в водотоках Емецкого бассейна наибольшая среди средних и малых рек Европейского Севера – более чем в два раза превышает средние показатели по бассейнам других северодвинских притоков первого порядка. В составе зообентоса высока доля требовательных к чистоте воды беспозвоночных – поденок, веснянок и ручейников. В отличие от прочих северодвинских притоков, где более 50% от численности рыб составляет речной гольян, в р. Емце доля рыб лососево-сигового комплекса составляет около 80–85%. При этом в составе ихтиофауны доминирует хариус.
Большое количество на реке Емце домов, построенных в русском беломорском стиле, опровергает теорию о том, что заселение этой территории шло с юга ильменскими новгородцами. Там дома строили совсем в других стилях – кривичском и новгородском.
Теория давнего (в IX–X вв.) проникновения славян (новгородцев) в Заволочье сегодня официальной историей считается неоспоримой, и эта догма, по-моему, мешает правильному пониманию исторического процесса на территории северной Руси-России. Так, Т. Минина и Н. Шаров в книге "Емчане" написали: "Повсеместно Чудь слилась с русским населением славянского племени, и все народонаселение Архангельской губернии сейчас составляет чисто русский люд (великороссы), но смешение отдельных племен с чистокровными русскими в Архангельской губернии более заметно, чем в других губерниях". В последние десятилетия выяснилось, однако, что генетически население Архангельской области очень далеко от славянских этносов. Так что великороссы генетически не родственны славянам. Но тогда кто же они? К сожалению, эта загадка не разгадана до сих пор, существуют лишь гипотезы. Но все они исходят из того, что в Заволочье пришли славяне новгородцы, навязали свою культуру, свой язык, поглотили аборигенное население – чудь заволочскую, а тех, кто не покорился, перебили, или те сами "ушли под землю".
В 1042 г.: "Иде Володимер, сын Ярославль на Ямь, и победи я, и помроша кони у вой Володимер, яко и еще дышющим конем сдираху кожи с них, толик бо бе мор в коних" (Полное собрание русских летописей, далее — ПСРЛ). Но вот как на конях Володимер зашел в "такую глушь"? Значит какие-то дороги-тропы все таки были в северных дремучих лесах, и эти тропы-дорожки устроили явно не воины Володимера. Под 1187 г. новгородцы, сборщики дани, были перебиты за Волоком и на Печоре, погибло их около ста человек. Характерно, что восстание было в разных местах и в одно время. Я думаю, что никакого восстания по уговору и не было, ведь ни почты, ни интернета тогда не существовало. Просто всюду, где могли, новгородских сборщиков дани гнобили. Да и за что было дань-то давать? Защиты от князей никакой – не князья, а самые обычные рэкетиры.
В 1188 г. новгородские молодцы (надо полагать, рэкетиры-разбойники) ходили на Емь. Ходили новгородцы вместе с карелами на Емь и в 1191 г., землю ее разорили, пожгли и скот перебили. В 1226 г. «Ярослав Святославич ходил на емь за море, где ни един князь русскый не взможе бывати». Это значит, что в XIII в. русские князья только начинали осваивать северо-запад, и это был один из их первых походов. А в 1227 г. князь Ярослав Всеволодович ходил с новгородцами на Емь и совершил разбой и опустошение на емецкой земле. В следующем году Емь решила отомстить за опустошение своей земли и на судах через Ладожское море-озеро начала опустошать новгородские земли. Но битва окончилась разгромом Еми.
В 1255 г. "князь Александр (Невский) поиде в Низ пойме послы Новгородцкыя Елеуферья и Михаила Пинещинича, а сына своего Василья посади на столе. Воева князь Александр с новгородци Емь". Из сведений летописцев мы можем судить об отношениях новгородцев и заволочской чуди как о весьма недружелюбных даже в XIII в.
В «Уставной грамоте Святослава Ольгердовича» 1137 г. емь обязывают к выплате дани «скорой» – мехами, причем не указывается какая-либо сумма или количество мехов. Очевидно, что этой записи предшествовал поход в 1123 г., когда емь была покорена. Но емь не собиралась мириться с таким положением вещей и совершала набеги на Новгород и его земли. Примером может служить поход 1141 г.: «в то же лето придоша емь». Борьба Новгорода с емью продолжалась с переменным успехом в течение нескольких столетий, что лишний раз доказывает воинственность еми.
А.И. Агеев писал: "Разбойничали на Севере и «заморские гости» – шведы, норвежцы и финны. Так, в 920 году норвежец Эрих Красная Сорока в своих сагах поведал, что он с отрядом во время похода истребил много людей, опустошил земли, захватил огромное количество богатств. В тарасовских архивах есть воспоминания жителя села Ивана Васильевича Лопатина, которые записал и дополнил его сын Николай Иванович: «По преданиям, в наших краях вело разбой татарское войско, которое добралось до деревни, что была перед селом Церковным. Здесь у лиходеев обнаружилась массовая болезнь – «куриная слепота». Посчитав это Божьей карой, захватчики дальше не пошли, а возвышенность, где располагалась деревня, прозвали «святой горой», «золотухой» – по названию "куриной болезни".
Емь обитала в Заонежье в бассейне Онеги, контролировала район волока с р. Онеги в р. Емцу, по которой можно было попасть в Северную Двину. "Через волок у деревни Пустыньки, что на реке Онеге, переходами на реку Емцу, попадали в Северную Двину", – сообщает А.И. Агеев. Однако первое документальное упоминание о емецком поселении, дошедшее до нас, содержится в сотной книге Никиты Яхонтова 1592 г. В "Писцовой книге" Ивана Воейкова (1621–1622 гг.) об этом поселении сказано: «В Каргопольском уезде в Турчасовском стану на Онеге реке, на Емецком волоку, монастырек убогий Благовещенский, а в том монастыре живет в келье старец Осей". Вероятно, только тогда, в XVI в., в эти места стали проникать христианские проповедники и устраивать здесь скиты и монастыри.
Последнее упоминание об этносе Еми встречается в летописях в первой половине XIII в. С XII в. емь стала яблоком раздора между шведами и новгородцами. Во время этой борьбы часть еми ушла в Финляндию и, возможно, в Эстонию. Другая часть осталась и смешалась с пришельцами, переняла их язык. От бесследно исчезнувшего племени емь осталось название реки и двух сел.
Новгородские ушкуйники (разбойники) в Заволочье. Как-то не вяжутся с официальной исторической доктриной о том, что уже в Х в. территорию теперешней Архангельской области заселили новгородцы, летописные сообщения о военных столкновениях еми и новгородцев. Вплоть до XIII–XIV вв. здешние аборигены упорно сопротивлялись и даже сами делали набеги на новгородские земли. Крепостей, подобных изображенной на этом рисунке, в Заволочье было очень много, просто о них молчат летописи, а народные предания вплоть до XIX–XX вв. никто не записывал.
Н.М. Карамзин писал: «емь в 1240 г. шла на кораблях против Новгорода и хотела взять Ладогу». Но Ладога расположена в низовьях Волхва, и туда емь могла придти по Онежскому озеру, а в Онежское озеро попасть из реки Онеги. Карамзин считал, что поход 1256 г. Александра на емь проходил через Капорье. Но жители Ладоги ходили на емь не в Финляндию, а на реку Онегу, и шли они туда через Каргополь, а не Копорье. Во времена Александра морями называли Ладожское и Онежское озера, за которые могли ходить новгородцы на Онегу. Летописец или переписчик летописи могли сделать ошибку и вставить слово "Копорье" вместо слова "Каргополь".
Земледелие в бассейне реки Емь было широко распространено и его история насчитывет много веков. Дома в русском стиле широко распространены по берегам Белого моря, в нижнем и среднем течении Северной Двины, на Онеге и вот на Емце тоже. В Новгородской же области дома такого стиля почему-то практически отсутствуют. Если Беломорье заселяли выходцы из Новгорода, то почему же они не принесли сюда свой стиль строительства домов?
А.А. Куратов, И.М. Теребихин сообщают, что село Ратонаволок около Емецка в преданиях связывается с ожесточенными боями чудской еми с новгородскими славянами. Согласно преданиям, остатки разгромленного новгородцами племени "бежали" с Емцы в лесные дебри правобережной Двины и расселились в верховьях рек Юлы, Покшеньги и Немнюги, смыкаясь с "пинежской чудью". Согласно преданиям, военные столкновения еми с новгородцами были обычным делом. И это вполне понятно. Не на пустое дикое место пришли новгородцы, а в Биармию – страну чуди заволочской. Ведь "биармы" скандинавских саг тождественны "еми" русских летописей. Г.С. Лебедев помещает Биармию между Онежским озером и Северной Двиной – как раз в ареале обитания этноса еми. Кстати, вепсы признают чудь своими предками, а вепскими топонимами усеяна вся Архангельская земля. Селились вепсы по рекам и озерам небольшими "гнездами". Такие "гнезда" селений, судя по топонимам и средневековым письменным источникам, существовали в бассейнах Онеги, Северной Двины, Ваги, Пинеги, Мезени.
В 1869 г. Емецкое городище осмотрел А.Г. Тышинский, который назвал его «чудским». Первые археологические разведки на городище провели в 1896 г. В советское время городище изучали: К.П. Рева, Л.С. Китицына, А.А. Куратов, О.В. Овсянников. Там были обнаружены остатки срубных жилищ, остатки деревоземляных укреплений, железный боевой топор, фрагменты глиняной посуды, железные ножи, фрагменты замка, оковки, кухонная посуда, черешковые ножи, кольца, кованые гвозди. Обнаружены остатки жилых и хозяйственных построек в виде обгоревших и истлевших венцов дерева, фрагменты глиняной обмазки и зольно-углистые пятна от печки. Городище расположено в 1,5 км к юго-востоку от села, близ слияния рек Ваймуги и Емцы, и занимает западную часть мыса, тянущегося между озерами Задворским и Ефановским. Городок имел в плане неправильную форму – 210x30 м. Толщина культурного слоя здесь от 0,4 до 2 м. Основу вала составлял ряд клетей, рубленных «в обло» из сосновых бревен диаметром 0,2 м, частично неокоренных, стоявших вдоль вала почти впритык друг к другу. Рубленые клети размером 3x2x1 м сдерживали песчаный бруствер вала. Обследование вала привело к открытию бревенчатого частокола в виде заостренных книзу кольев. В настоящее время это городище разрушено (А.Г.Тышинский, 1871; К.П.Рева, 1896; О.В.Овсянников, 1965, 1975; А.А.Куратов, Н.М.Теребихин, 1970).
Жили фино-угорские этносы в больших деревянных домах, разделенных перегородками на комнаты. Более древними являются "длинные дома" с анфиладным размещением помещений. Был широко распространен дом с планировкой жилье+сени+клеть. Позже клеть стала превращаться в жилье, а в сенях делали кухню и кладовую. Фино-угорский тип дома мной описан ранее (см. статью "Русский дом" на этом сайте). Судя по двум типам домов, которые встречаются на территории Биармии, здесь действительно жили и мирно уживались два этноса: фино-угорский и еще какой-то, но только не новгородский. Я считаю, что этим этносом были северные мореходы – беломорские русы.
Встретив в Заволочье поселения аборигенов лопарей (саамов), фино-угры – переселенцы из Приуралья – часть лопарей ассимилировали, а часть оттеснили к северу. Но со временем и сами обрусели. Светловолосые и темноволосые фино-угры наверняка являются потомками разных этносов, пришедших в Заволочье разными потоками и в разное время, но придя сюда, они в течение нескольких тысячелетий взаимодействовали друг с другом и с коренными жителями этих мест (точнее с первопоселенцами) – саамами. Я думаю, что темноволосые и кареглазые фино-угры пришли с юго-востока из бассейна Камы, а вот светловолосые голубоглазые и более рослые мигрировали вдоль побережья Карского, Баренцова и Белого морей, заходя по рекам довольно далеко на юг. Они были морскими охотниками и рыболовами. Скорее всего, они пришли в Заволочье раньше темноволосых, возможно, даже одновременно с саамами. На Чукотском полуострове вплоть до ХХ в. сосуществовали и тесно взаимодействовали две культуры – эскимосов (морских охотников) и чукчей (оленеводов). Нечто подобное могло быть и на европейском севере, где светловолосые рослые поморы сосуществовали с оленеводами саамами.
Такие легкие берестяные челны были в ходу у чуди заволочской в глубокой древности. Их можно было легко переносить через волоки.
Оказывается, берестяные челны изготавливают и в наше время. В средние века имено на таких челнах везли пушнину по малым рекам и озерам сначала биармы, а потом новгородцы и ростово-суздальцы.
Фино-угорские народы пользовались непарными лыжами: лыж было две, но одна была длинной, а другая короткой, лыжи были с желобами. Отталкивались короткой лыжей, а скользили, перенося вес на длинную. Такими лыжами пользовались в VIII–X в. и наверняка в более древние времена.
Река Емца впадает в Северную Двину (Вину, как называли ее в древности), и в устье ее есть старинный городок Емецк. Я обратил внимание на характер домов в этом городе. Поразительно, но большинство домов здесь построено в русском стиле – с трехскатной крышей, обязательной светелкой (мансардой), подшитым карнизом и выдвижными стропилами. Более детально о русском доме можно почитать на этом сайте. Я обращаю на это особое внимание, так как в Новгородской области дома построены совсем по иному типу – с двускатными крышами и без светелок. Дома русского типа распространены также в Ростово-Суздальской земле и на юге Вологодского края.
Надо полагать, бассейн Емцы занимал в древней Биармии центральное положение и играл важную роль в экономике этой страны. Это был самый короткий путь из Северной Двины в реку Онегу и далее на юг и запад Европы. К сожалению, великое прошлое этноса еми и страны Биармии (Руси Беломорской) забыто. В немалой степени этому поспособствовали христианские проповедники. Но уже не кажется мне странным и невероятным, что российский космодром находится на берегу Емцы, а не в каком-то другом месте.
После Холмогор Емецк был вторым центром Биармии и также очень важным пунктом этой страны. Отсюда начинался путь из Северной Двины на Пинегу. Не случайно так рвались сюда новгородцы в XI–XIII вв. Но потребовалось не менее 300 лет для того, чтобы подчинить биармов и присоединить Заволочье и Беломорье к Московской России.
Финнские народы древнего севера России (обрусевшая чудь заволочская, карелы, коми и т.п.), по мнению многих, были крайне "нецивилизованными", и уж тем более "бесписьменными". Считается, что христианские проповедники дали этим народам письменность. Но оказывается, у народа коми имелась азбука – абур. Создание ее приписали Св. Стефану Пермскому, который в XIV в. проповедовал христианство в этих краях. Учёный мир с этой письменностью познакомил Карамзин, нашедший один из списков абура в бумагах Миллера в 1829 г. Стефан Симеонович – епископ Пермский – основательно изучил язык коми и якобы составил пермскую азбуку. В примечании же указывается, что "для составления этой азбуки он воспользовался денежными знаками пермян, вырезаемыми на тонких четырёхугольных палочках". Значит, какие-то знаки у коми все-таки тогда были. Однако сохранился еще один уникальный источник – посох Стефана Пермского с описанием на костяных накладниках его подвигов. И текст на посохе гласит, что при крещении пермяки передали Стефану свой "Закон" – книгу, написанную самими язычниками. Так что пермская грамота – заслуга вовсе не святого Стефана, а скорее всего, языческих волхвов народа коми. Возможно, языческая пермская письменность древнее кириллицы.
Ознакомление с древней письменностью коми приводит к следующим выводам:
1. Абур не имеет сходства с кириллицей, которая неплохо может быть приспособлена для языка коми. Непонятно, зачем Стефану пондобилось изобретать особый алфавит - особые буквы. Сейчас коми используют для письма кириллицу.
2. Абур явно сходен с греческим письмом, хотя буквы в нем сильно видоизменены. Если эта письменность возникла в XIV в., то почему в XV–XVI вв. она стала выходить из употребления?
Стефан Пермский не создавал абур, который судя по употреблению беты (вместо виты), был образован гораздо раньше из древнегреческого довизантийского письма.
Могут возразить, что нет свидетельств существования письменности и письменной литературы у коми до времён Стефана. Но тут уж надо сказать, что христиане хорошо поработали, уничтожая всякие следы древней цивилизации. Я думаю, что не случайно все архивы в Каргополе сгорели во время пожара в XVIII в.
Я считаю, что в Биармии была письменность. Но, к сожалению, история не сохранила никаких письменных источников того времени.
Не могу не привести несколько стихов великого поэта Северной Руси Н.М. Рубцова, судьба которого не менее трагична, чем судьба его родины. Тем более что в нем, как и во многих из нас, текла кровь биармов – кровь этноса емь.
Да, умру я!
И что ж такого?
Хоть сейчас из нагана в лоб!
...Может быть,
Гробовщик толковый
Смастерит мне хороший гроб.
А на что мне хороший гроб-то?
Зарывайте меня хоть как!
Жалкий след мой
Будет затоптан
Башмаками других бродяг.
И останется всё,
Как было,
На Земле, не для всех родной...
Будет так же
Светить Светило
На заплёванный шар земной!
Букет
Я буду долго
Гнать велосипед.
В глухих лугах его остановлю.
Нарву цветов.
И подарю букет
Той девушке, которую люблю.
Я ей скажу:
— С другим наедине
О наших встречах позабыла ты,
И потому на память обо мне
Возьми вот эти
Скромные цветы! —
Она возьмет.
Но снова в поздний час,
Когда туман сгущается и грусть,
Она пройдет,
Не поднимая глаз,
Не улыбнувшись даже...
Ну и пусть.
Я буду долго
Гнать велосипед,
В глухих лугах его остановлю.
Я лишь хочу,
Чтобы взяла букет
Та девушка, которую люблю...
...............
Я люблю, когда шумят березы,
Когда листья падают с берез.
Слушаю – и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез.
Все очнется в памяти невольно,
Отзовется в сердце и в крови.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.
Только чаще побеждает проза,
Словно дунет ветер хмурых дней.
Ведь шумит такая же береза
Над могилой матери моей.
На войне отца убила пуля,
А у нас в деревне у оград
С ветром и дождем шумел, как улей,
Вот такой же желтый листопад...
Русь моя, люблю твои березы!
С первых лет я с ними жил и рос.
Потому и набегают слезы
На глаза, отвыкшие от слез..
В Горнице
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды...
Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.
Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень,
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!
Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...
...............
В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины прощальный,
И шум порывистых берез,
И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей...
Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.
Но все равно в жилищах зыбких –
Попробуй их останови! –
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.
И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий,
И шум порывистых берез.
Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем...
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.
Все дома в г. Емецке в начале ХХ в. были построены в русском стиле. Этот стиль варяги-русы разнесли далеко за пределы Северной Руси. Такие дома до недавнего времени преобладали на территории Ярославской, Владимирской, Московской, Ивановской и Костромской областей. Варяги-русы не были финами, не были они и кривичами или словенами с Ильменя. Это был этнос, создавший Биармию или Русь Беломорскую, а позднее ставший ядром великорусского суперэтноса.
В Емецке уже 100 лет назад были мощеные камнем улицы – признак большого города. Ничто в этом городе не говорит о бедности, разрухе и дикости.
Сегодня трудно представить, что село Холмогоры когда-то было Хольмгардом. Историки, которые всех убеждают, что Хольмгарт – это Великий Новгород, а не Холмогоры, ссылаются на то, что никаких гор тут нет и никаких археологических находок нет. Но ведь толком-то и не копали. Но вот рядом с Холмогорами есть еще одно село – Матигоры, а выше по Северной Двине на ее правом берегу находится село Хаврогоры. И все эти названия понятны в рамках русского языка: Хаврогоры – красивые горы (помните крошечку хаврошечку из сказки?), Холмогоры – холмы горы, а Матигоры – материнские горы (помните: "Не шуми мати-зеленая дебравушка, дай мне молодцу думу думати").