28 июня (17 июня ст.ст.) 1773 года русскими войсками была взята крепость Туртукай.
Генерал-майор Александр Суворов дважды провел блестящую операцию по взятию крепости, при этом первый раз – 21 мая 1773 года – самовольно, за что был предан суду. Однако императрица Екатерина II наложила резолюцию на приговор – «Победителей не судят». За второе взятие Туртукая Суворов был награжден орденом святого Георгия II степени.
«Еще во время борьбы с конфедератами разгорелась война с Турцией. Она шла пять лет — с 1769 по 1774 г. Первый год мы вели себя бесцветно, робко. Но в 1770 г. Румянцев победами у Ларги и Кагула почти полностью сокрушил сухопутные силы Турции, а в Чесменском бою мы разбили ее флот. Затем 1772-й и часть 1773 г. прошли в бесплодных переговорах, и пришлось снова взяться за оружие, вызвав из Польши и Суворова с назначением его начальником войск, дислоцированных у Негоештского монастыря (против крепости Туртукай), для связи дивизии Салтыкова (начальника Суворова) с Потемкиным.
Дабы перейти Дунай неожиданно, Румянцев решил мелкими нападениями приучить турок к тревоге. Первое нападение указано было сделать Суворову на Туртукай. У Суворова было всего 500 пехотинцев, в Туртукае — 4-тысячный гарнизон. Он просил усиления, ему отказали. Разведав силы противника, Суворов отдал приказ, где, в частности, говорилось: «Турецкие набеги отбивать наступательно. Подробности зависят от обстоятельств, разума и искусства, храбрости и твердости командующих».
В полночь 9 мая суворовцы сели в лодки, а в четыре часа ночи все было закончено: турки бежали, потеряв шесть знамен, 16 орудий, 30 судов, 21 лодку и более 1 тысячи убитыми и ранеными. Мы потеряли 88 человек. Суворов дважды был в опасности: разорвало турецкую пушку, осколком которой его ранило в ногу; и наскочил на него янычар.
«Слава Богу, слава вам, Туртукай взят, и я там», — писал Суворов Салтыкову, причем получалась игра слов: Ятам — название селения у Туртукая.
Бой у Туртукая замечателен еще и тем, что Суворов внес новые начала в действия войск. Несмотря на малое их число, он выстраивает две колонны и организует поддержку, а колонны прикрывает стрелками. Такое построение было тогда совершенно новым, и его стали применять шире лишь, через 50 лет после Суворова.
4 июня Суворов, больной лихорадкой, получил приказ Румянцева вторично идти на Туртукай, где 4 тысячи турок снова сильно укрепились. Как Суворов ни был слаб, он все же решил снова овладеть Туртукаем и в ночь с 16 на 17 июня произвел нападение. Всего у него было до 3 тысяч воинов, в том числе 680 солдат, едва обученных. Приказ был очень прост, в нем сказано: «Командиры частей и колонны ни о чем не докладывают, а действуют сами собой с поспешностью и благоразумием». К рассвету турки были обращены в бегство и, преследуемые пять верст, оставили 14 орудий, 35 судов, продовольствие, 600–800 убитых. Мы потеряли 102 человека.
В самом бою Суворов явил образец силы воли: истощенный лихорадкой, он передвигается с помощью двух человек, а для повторения приказаний — при нем особый офицер. Однако под конец боя Суворов все же сел на коня.
Что касается тактики, оба боя у Туртукая — образцы наступательной переправы».
История русской армии от зарождения Руси до войны 1812 г.
***
В первых числах месяца мая 1773 года прибыл Суворов в Яссы, где тогда была главная квартира генерал-фельдмаршала графа Румянцева, к которому он явился. На третий день отправился в Валахию к корпусу, который под командою генерал-поручика графа Салтыкова стоял лагерем под Журжею. Осмотря окрестности, на другой день поехал он к монастырю Нигоешти и принял там начальство над деташаментом, в котором были карабинерный и пехотный Астраханские полки, из коих последним командовал он за 10 лет до того, будучи полковником; сверх того четыре полковые пушки и до 100 человек Донских казаков, под командою храброго их начальника Сенюткина.
К оному же деташаменту принадлежало еще до 17 порожних лодок. Нигоешти лежит в 10 верстах от берега, против находящегося на другой стороне Дуная города Туртукая. По правую сего монастыря сторону течет впадающая в Дунай речка Артыш. Против устья ее на другой стороне поставил неприятель большие свои пушки, которые, защищая оное, могли выстрелами своими доставать вокруг на некоторое расстояние лежащего по сю сторону поля. Войска наши разными отрядами неоднократно покушались к сему месту, но не могли удержаться на оном и принужденны были отступить назад.
Дунай имеет в сем месте не больше 1000 шагов в ширину и весьма крутые берега. Намерение Суворова клонилось к тому, чтобы посадить на каждую из 17 лодок по 20 или 30 человек, снабдить их всем нужным и на другой стороне учинить нападение внезапно. Предприятие cиe произведено в действо с возможною скоростию. Споспешествуя оному, отобрал он несколько человек солдат и приказал поручику Палкину приучать их к гребле. Лодки сии должно было около семи верст вниз к тому месту на берегу Дуная, которое было способнее для переправы, везть быками на телегах таким образом, чтобы неприятель того не приметил.
Когда было все изготовлено, то, пользуясь ночною темнотою, выступил в поход сей корпус, который состоял из 4 рот пехоты, одного карабинерного полка и 100 человек казаков; вооруженные лодки плыли вниз по Артышу, а телеги ехали близ берега по закрытой кустарником лощине.
Когда прибыли они до назначенного места, то Суворов, вознамерясь дожидаться тут следующей ночи, лег несколько отдохнуть недалеко от берега, одевшись плащом. Пред рассветом услышал он нечаянно, что около его кричат «Ала!», привставши, увидел нескольких турецких всадников, называемых Спаги, стремящихся с обнаженными саблями прямо на него. Едва имел он столько времени, чтобы сесть на лошадь и ускакать оттуда. Хотя Сенюткин тотчас ударил на них с своими казаками, но, несмотря на всю его храбрость, был турецкою конницею опрокидываем два раза, которая, однако, когда дошла до карабинерного полка, то двумя эскадронами, врубившимися в нее по приказанию Суворова, была напоследок опрокинута и от преследования нашими до самого Дуная спаслась на больших своих лодках, на которых торопливо переправилась обратно. Пехота наша, находясь в отдаленности, не была в сражении. Было в оном более 400 человек турков, из числа их убито 80 и несколько взято в полон; между пленными находился престарелый и сединами украшенный Бим-Баша.
Вот первый случай, при котором познакомился с турками Суворов, коего имя сделалось потом столь страшным для сего народа, и приобретенная тут над ними поверхность была предзнаменованием столь многих побед, одержанных им после того. Поелику движение наших войск сделалось известным для турков и Суворов лучше обозрел местоположение, то, переменя план своего действия, отослал телеги назад, а пехоте приказал в следующую ночь пуститься вниз по Артышу чрез устье оного прямо в Дунай. За пехотою следовали вплавь 100 карабинер с их полковником и Донские казаки. Весьма мало людей и лошадей потонуло при сем случае.
При жестоком неприятельском огне из пушек вышли наши войска на другой стороне Дуная на берег. Майору Ребоку приказано было овладеть редутом, который был на правой стороне и прикрывал турецкую флотилию. А подполковник Муринов должен был с ротою, построенною кареем, напасть на таковый же редут, находившийся влеве, и занять оный. Середняя часть войск под командою полковника Батурина нечаянно нашла впервые на один редут, в котором совсем не было неприятелей, и, скорыми шагами идучи вперед, дошла до шанцев. На дороге стояла большая пушка, из которой когда выстрелили, то разорвало ее на мелкие куски, отчего многих ранило и Суворов получил на правом берце сильную контузию. Поелику не должно было терять времени, то Суворов, лишь отдохнул от удара, прежде всех вскочил в амбразуру и, оттолкнув от себя бородатого янычара, который там находился, и приставив ружье к его груди, приказал своим солдатам следовать за собою. В то время как наши войска, вытесня турков, овладели шанцами, Суворов в нескольких стах шагах оттуда увидел одно возвышенное место, которое господствовало над всею страною и турками укреплено не было, и когда на всем бегу достигли до оного наши солдаты, то он закричал: «Стой!»
Конница и казаки гналися за бегущим неприятелем в темноте сколько можно было. Ребоку удалося овладеть флотилиею, а Муринову, по взятии редута, городом Туртукаем. Никому не позволено было выходить для грабежа особо, но Суворовым сделано такое заведение, чтобы в подобных случаях высылать из каждого капральства по 4 человека, которым и принадлежала вся полученная добыча. Суворов не пробыл и часа на вышеупомянутом возвышенном месте, где беспрестанно кричали «Ура!». Почти рассветать уже начинало, а две тысячи Запорожских казаков, которых обещал прислать на лодках стоявший против Силистрии генерал-поручик Потемкин (тот самый, который после того был князем), приехали не тотчас, но спустя уже полдня после сражения.
И так по данному сигналу войска наши пошли обратно к берегу, сели в свои лодки и на взятые у турков суда; шесть метальных пушек, которые отняли у неприятеля, взяли с собою, а восемь тяжелых орудий, коих за скоростию не могли поставить на суда, затопили в Дунае. Туртукай объят был пламенем, и около 10 часов подорвало большой пороховой магазин, отчего треск был слышен почти за 60 верст.
Суворов рапортовал тотчас генерал-фельдмаршалу графу Румянцеву о одержанной им победе. Донесение его написано столь особливым и лаконическим образом, что достойно быть предано потомству. Состоит оно в двух следующих стихах:
Слава Богу, слава вам; -
Туртукай взят, Суворов там.
Жизнь и военныя деяния генералиссимуса, князя Италийскаго графа Суворова Рымникскаго