Продолжение, предыдущая часть здесь...
Алания и Византия (Часть 1-я)
Шестой век положил начало длительным и глубоким контактам северо-кавказских алан со «вторым Римом» — Византийской империей, возникшей в IV в. в Малой Азии. Наследница Священной Римской империи — Византия в течение многих веков была великой державой, игравшей первостепенную роль в мировой политике, распространявшей христианское вероучение, создавшей высокую и яркую культуру, подготовившую эпоху Возрождения и гуманизма. На протяжении тысячи лет византийская культура проникала в жизнь и быт десятков окружающих империю народов и стала неотъемлемой частью их наследия.
«Только великая культура способна оказывать такое длительное и глубокое влияние, и только это влияние позволяет нам безошибочно определить ее место и роль в истории»,— писал французский историк Шарль Диль (1, с. 165).
Динамизм византийской политики и дипломатии, направленный прежде всего на обеспечение собственных интересов, побуждал империю к активности в отношении соседей. Одной из постоянных забот Константинополя было, как и в Римской империи, установление более или менее стабильного лимеса вдоль своих границ — буфера из союзных или вассальных государств и народов, которые отделяли бы царство ромеев от беспокойного внешнего мира. Для достижения этой цели были хороши все средства, и Константинополь идет на военно-политические союзы, династические браки, хитроумные интриги, подкупы, идеологическую экспансию при помощи христианства, торговлю, богатые подарки правителям и вождям, раздачу им высоких византийских титулов. «В Византии выработалась целая наука управления варварами. В состав императорской канцелярии входило «ведомство по управлению варварами» (1, с. 130).
Среди окружавших Византию варваров находились и аланы, вместе с гуннами-савирами нависшие над восточным флангом империи (в Закавказье) и контролировавшие два важнейших пути через Крестовый и Мамисонский перевалы. В ходе ирано-византийских войн проявилась как сила этих варваров, так и их потенциальная возможность противостоять двигавшимся с востока степным номадам: гуннам, аварам, хазарам, печенегам, часто угрожавшим Византии. Безусловно, аланский потенциал был оценен византийской дипломатией, что и показали ирано-византийские войны. С этих пор (начала VI в.) аланы Северного Кавказа постоянно находятся и поле зрения Византии. Между аланами и Византией устанавливаются разносторонние связи. Роль этих связей настолько значительна, что некоторые процессы и конкретные факты аланской истории и культуры не осмысливаются вне их контекста.
Внутреннее состояние аланского общества в VI в. достаточно полно и объективно охарактеризовано А. В. Гадло: оно представляло союз этнотерриториальных групп или племен, возглавляемый «царями овсов». Уже в V в. проявляется социальное размежевание, аристократические роды приравнивали себя к представителям царской династии Картли. Из общенародного войска-ополчения выделяется социальная группа знатных воинов-бакатаров, подобная группе профессиональных воинов-тарханов у тюрок. К 60-м годам VI в. политические границы страны овсов раздвигаются, на западе достигая верховьев р. Большая Лаба, на востоке — верховьев Аргуна. Источники с середины VI в. начинают упоминать «басилевса страны», верховного правителя, «сосредоточившего в своих руках все внешние сношения конфедерации». Появление такой фигуры Л. В. Гадло расценивает как свидетельство социального переворота, произошедшего в верхах алано-овсского общества на рубеже 40—50-х годов VI в., и как признак политической консолидации Овсского союза (автор применяет грузинскую этнонимическую терминологию; 2, с. 16). Таким образом, социально-экономическое развитие аланского общества шло по пути классообразования и феодализации, что создавало благоприятную почву для установления прочных связей с Византией.
Согласно Прокопию Кесарийскому, первые контакты алан с римлянами-византийцами были установлены во второй половине V в. при императоре Ромуле Августуле (3, с. 77). Активную роль при этом играли аланы, оказавшиеся в ходе «великого переселения» на Нижнем Дунае и в северной части Балканского полуострова, т. е. в непосредственном соседстве с империей. Интересна история возвышения некоего Аспара и его потомков Аспаридов, не затронутая Ю. А. Кулаковским в его превосходном труде об аланах (4). С начала V в. варваров — гуннов, готов, алан — стали орать в солдаты византийской армии. Некоторые продвигались по службе, нанимая высокие офицерские посты. Одним из них был алан Ардабур, разгромивший персов в 421 г. при осаде города Нисибин на востоке Малой Азии. В 425 г. магистр армии Ардабур и его сын Аспар, начальник конницы, отличились уже на западе, разбив у Равенны (Италия) войско нотария Иоанна, узурпировавшего власть в Западной Римской империи (Г), с. 35). За эти заслуги в 427 г. Ардабур был произведен в консулы. Но наиболее популярным стал Аспар. Относительно происхождения Аспара в литературе существуют противоречивые версии: его считают аланом (5, с. 40; 6, с. 45—50) или готом (7, с. 196), подобно знаменитому историку готов Иордану, имевшему смешанное алано-готское происхождение. Однако явно иранский облик имени отца Аспара Ардабура («рожденный желтым», т. е. блондином — В. К.) и самого Аспара («аспа» — древне-иран. «лошадь»; 8, с. 157) выдают их аланское происхождение.
В 431 г. Аспар возглавил большую византийскую армию, направленную императором Феодосием в Северную Африку против вандалов по просьбе Западной империи. Приближение армии Аспара заставило короля вандалов и алан (об этом см. в главе IV) Гейзериха снять осаду с города Гиппон, но через некоторое время Аспар потерпел жестокое поражение (5, с. 35). В 435 г. он заключил мирный договор с Гейзерихом, и тогда же Валентиниан произвел Аспара в консулы (6, с. 44). Аспар становится во главе византийских войск (7, с. 201), положив начало весьма влиятельному военному клану Аспаридов (9, с. 26). В 447 г. сын Аспара — Ардабур, названный так в честь деда, стал консулом. В 450 г. после смерти императора Феодосия II Аспар, опираясь на свою военную силу, возвел на трон сестру Феодосия II — Пульхерию, сделав ее мужем своего офицера Маркиа-на, который и стал фактическим правителем (7, с. 196). Маркиан назначил Ардабура-младшего командующим византийскими войсками на востоке и возвел его в патриции. Аспарид Патрикий, по свидетельству Миня, был провозглашен цезарем (9, с. 30).
После смерти Маркиана в 457 г. реальная власть оказалась в руках Аспара, но будучи аланом и арианином по религии он не мог претендовать на императорский трон и провел на него другого своего офицера — фракийца Льва I. Однако Лев I не стал послушным проводником политики Аспара, понимая опасность чрезмерного усиления Аспаридов. Господствующие слои Византии, в том числе и церковь, были встревожены могуществом и ростом влияния Аспаридов в государстве. После 469 г. во Фракии произошли стычки между отрядами Аспара и Льва I, в начале 471 г. по приказу императора и при участии корпуса исавров Аспар, его сын Ардабур и вся их семья и дружина были перебиты (6, с. 48—49; 7, с. 201—203; 9, с. 30—31; 10, с. 115—117). «Падение Аспара и его семейства в Константинополе знаменовало собой конец одного из примечательнейших эпизодов истории алан»,— пишет по этому поводу Б. Бахрах (6, с. 52).
Гибель Аспаридов не означала прекращения проникновения отдельных алан или их групп в Византию, ее армию и государственный аппарат, хотя такого высокого положения и влияния, как Аспариды, они уже достичь не смогли. Так, в XI в. Никифор Вриенний упоминает двух алан — Арабата и Хаскариса, вступивших по найму в «отряд благородного Исаака» (11, с. 67), в XII в. Анна Комнина называет алана Иоанна, приближенного к императору Вотаниату; алана с чином магистра, сообщившего о заговоре против Комниных; о «савроматах» Узе и Караце, командовавших союзниками византийцев (12, с. 88, 97, 209, 240, 241, 274).
Но основные связи и контакты ромеев и алан шли через Кавказ. В ходе уже описанных ирано-византийских войн гунн Амвазук, «друг римлян и царя Анастасия», предлагает Анастасию (491—518 гг.) купить у него крепость «Каспийских ворот» — Дарьяла (13, с. 112—113). В литературе давно отмечено, что имя Амвазук имеет иранскую этимологию, что и дает исследователям основание считать Амвазука аланом (8, с. 159; 14, с. 141; 15, с. 51). Следовательно, в конце V — начале VI вв. аланы контролировали Дарьяльское ущелье и владели крепостью — нынешним «замком Тамары» (фольклорное название.— В. К.), в средневековье Дариалан. Об участии алан и гуннов-савиров в ирано-византийских войнах VI в. мы говорили выше. Там же говорилось и об аланском правителе (царе) Саросии, упоминаемом византийскими авторами Менандром и Феофаном в качестве последовательного сторонника и союзника Византии.
Союзнические отношения с VI в. подкреплялись раздачей денежных субсидий аланам со стороны Византии. Писатель VI в. Агафий подчеркивает: «эта раздача производилась ежегодно с древних времен» (16, с. 321). В этой связи наше внимание привлекает рассказ Агафия о миссии византийского военачальника Сотериха, прибывшего в Лазику в 554—556 гг. для раздачи императорских денег «соседним варварам». Второй целью миссии Сотериха была передача аланам крепости Бухлоон (Вухлоон). Когда Сотерих пришел в страну мисимиян, живущих севернее апсилиев (апсуа — абхазы.— В. К.) и несколько восточнее, они были заняты вопросом о «его намерений передать одно из их укреплений, расположенных у самых границ лазов, которое они называют Вухлоон, аланам, чтобы послы более отдаленных народов, собираясь там, получали субсидии и чтобы больше не было необходимости привозящему деньги огибать предгория Кавказских гор и самому итти к ним» (16, с. 322—323). Как считает Ю. Н. Воронов, крепость Бухлоон может быть сопоставлена с с. Паху-лани в ущелье Ингура (17, с. 62; 18, с. 24). По мнению 3. В. Анчабадзе, Бухлоон находился в районе Сакенского озера (19, с. 19, карта), где действительно есть руины мощной крепости. Локализация Бухлоона 3. В.Анчабадзе нам представляется более логичной, ибо из свидетельства Агафия вытекает, что эта крепость располагалась на территории мисимиан и вблизи алан, тогда как Пахулани в низовьях Ингура лежит вне территории мисимиан (о ней см. 20, с. 168) и слишком далеко от территории алан. Кстати заметим, что при впадении р. Сакен в Кодор еще в XIX в. существовало селение Аланда (21) —от иран. «Аланта» — аланы, а корневой элемент гидронима Сакен — сак, саг — иран. «олень» (река оленей).
Независимо от этого возникает вопрос: почему византийцы решили Бухлоон передать аланам, а не мисимианам, на чьей территории находилась крепость? Бухлоон занимал чрезвычайно выгодное стратегическое положение на стыке Алании, Лазики и Сванетии и мог иметь влияние на византийские коммуникации на севере Кавказа. Значение Бухлоона выросло, когда в 552 г. Сванетия подчинилась Ирану. Взяв Бухлоон, персы могли легко перерезать коммуникации на Северный Кавказ (в первую очередь, путь на Клухорский перевал) и оторвать аланских союзников от Византии. С учетом сказанного передача Бухлоона аланам может быть истолкована как выражение политического недоверия мисимианам и напротив — доверия к аланам как более надежным союзникам. Это не удивительно, ибо передача Бухлоона аланам состоялась во время правления верного союзника Византии — аланского царя Саросия (22, с. 41).
Важнейшей услугой Саросия империи было его посредничество в переговорах 558 г. между аварами и Византией. Мы касались этого сюжета в предыдущей главе. В результате основные северокавказские союзники Ирана были разгромлены аварами, а аланское племенное объединение после ухода аваров на запад стало наиболее могущественным на Северном Кавказе. Это обстоятельство должно было еще более стимулировать византийские интересы в Алании.
В 568 г. Саросий вновь оказал помощь византийцам, когда их посольство во главе с Земархом возвращалось из Тюркского каганата в Византию.' Персы выслали четырехтысячный отряд на р. Кофин (Кубань?—В. К.), чтобы захватить посольство Земарха и воспрепятствовать союзу Тюркского каганата и Византии, но правитель племени угуров Дизавул предупредил греков о засаде. Миновав ее, последние прибыли в Аланию. «Владетель» этой страны Саросий принял посольство Земарха и сопровождавших его тюрок после того, как те сдали оружие. «Князь аланский предупредил Земарха, чтобы он не ехал по дороге Миндимианов, потому что близ Суании (Свании.—В. К.) находились в засаде персы. Он советовал римлянам возвратиться домой по дороге, называемой Даринской»,— рассказывает Менандр (23, с. 383—384). В качестве «отвлекающего маневра» Земарх послал 10 носильщиков с шелком по дороге миндимианов (мисимиан), а сам благополучно прошел по Даринскому пути и прибыл в Рогаторий в Апсилии — Абхазии, а оттуда на корабле в Фазис и далее — в Трапезунд. Р. Хенниг удачно реконструирует маршрут посольства Земарха и одновременно трассу пути, связывавшего Византию с Тюркским каганатом и соответствовавшего трассе «Великого шелкового пути»: от Трапезунда до Фазис (р. Риони.— В. К), через Кавказский хребет на Кубань, затем вдоль северных берегов Каспийского моря к Аралу, по Сыр-Дарье в Согдиану и далее — на Алтай,(24, с. 91). Видимо, этот путь был традиционным.
Нет сомнения в том, что во всех описанных эпизодах фигурирует та часть алан, которая жила в Верхнем Прикубанье, в верховьях и предгорьях рек Кубань, Теберда, Аксаут, Маруха, Большой Зеленчук, Большая и Малая Лаба, Уруп. Саросий возглавлял именно этих, кубанских алан, имевших прямые выходы в Абхазию и Лазику. Последняя же находилась под византийским протекторатом до середины XI в. (25, с. 47, рис. 3). В сношениях алан с Византией Абхазия и Лазика играли роль промежуточной территории или исходного плацдарма.
Установив к середине VI в. прочные союзнические отношения с аланами Кубани, Константинополь приступил к идеологическому оформлению этих отношений через насаждение христианства. Армянский историк Р.А. Габриелян считает, что первыми алан с христианством познакомили армяне в V—VI вв. и пишет: «Христианская миссия армян не Северном
На оформление прочных отношений между аланами и Византией в VII в. указывают некоторые мусульманские источники. Так, Ибн ал-Асир под 662/663 гг. сообщает о столкновении арабов со своими противниками: «Мусульмане совершили поход как против аланов, так и против румов (византийцев.— В. К.), обратили их в страшное бегство и убили несколько их батриков» (патрициев.— В. К., 28, с. 22). Комментируя эти события, А. В. Гадло отмечает: «Несмотря на поражение, аланы продолжали оказывать арабам сопротивление, и Византия по-прежнему рассчитывала на них в своей борьбе с арабами в Закавказье» (15, с. 167).
Гуннам-савирам и Тюркскому каганату наследовали хазары и Хазарский каганат, охвативший северокавказскую степь от Северного Дагестана до Восточного Приазовья и Крыма. Уже в VII в. каганат стал самым мощным государственным образованием в регионе и вступил в союзнические отношения с Константинополем. Безусловно, с самого начала хазарское правительство попыталось вовлечь алан в сферу своего влияния и сделать их вассалами. Однако Византия не желала уступать позиции, завоеванные ею в дохазарское время. До середины VIII в. это удавалось: западные (кубанские) аланы продолжали ориентироваться на империю. Не прекратились денежные субсидии аланам. В начале VIII в., по рассказу Феофана Исповедника, император Юстиниан II послал в Аланию спафария Льва «с деньгами, чтобы поднять аланов против абасгов». В то время в Иберии, Лазике и Абасгии господствовали арабы, и, возможно, абасги попытались их поддерживать против византийцев. В результате интриг деньги у Льва были украдены, но тем не менее «аланы, приняв спафария со всякими почестями и послушавшись его речей, напали на Абасгию и полонили ее». Владетель абасгов, в свою очередь, попытался подкупить алан, чтобы те ныдали Льва, но аланы ответили: «Не ради денег послушались мы спафария, но из любви к василевсу».
Через некоторое время греки и армяне осадили Археополь в Лазике, но при появлении арабского войска отступили. Часть византийского войска численностью 200 человек отстала от главных сил и, спасаясь от арабов, укрылась в горных ущельях. Аланы этот отряд приняли за большое византийское войско и, дав Льву 50 человек сопровождения, на круглых лыжах-снегоходах перешли через Кавказский хребет и разыскали византийцев. На вопрос Льва «Где войско?» те ответили: «После нападения сарацин войско повернуло в Романию (Византию.— В. К.).
Поскольку мы не смогли вернуться, в Романию, то пришли в Аланию». Как видим, оказавшись в критическом положении, ромеи ищут спасения в дружественной Алании и находят его. Знают они и дороги в Аланию. В конце концов Лев из Апсилии «спустился к побережью, переправился через море и пришел к Юстиниану» (29, с. 66—67). Мы можем солидаризироваться с И. С. Чичуровым (29, с. 136, прим. 387) и С. Г. Зетейшвили (30, с. 86) в том, что дружественные связи алан с империей в VIII в. не прерывались. Верным представляется и замечание о том, что в начале VIII в. планы еще были свободны от власти хазар (4, с. 51; 29, с. 136, прим. 387; 30, с. 85). Имеется в виду Западная Алания, восточная ее часть находилась в подчинении у хазар и активно участвовала на их стороне и борьбе с арабами. Примерно в середине VIII в. западные аланы также подпали под власть Хазарского каганата, о чем свидетельствуют некоторые археологические материалы верховий Кубани.
В середине VII в. завоевание Закавказья начал Арабский халифат. Арабы вышли на границы Северного Кавказа, и это вызвало их столкновение с хазарами. Перед лицом арабской экспансии Византия, Хазария и Алания выступили единым фронтом. Прорыв арабов на Северный Кавказ мог пресечь «Великий шелковый путь», что было бы тяжелым ударом по экономике не тс/лько империи, но и хазар, и алан, получавших спою часть доходов от функционирования «шелкового пути». Кроме того, Византия была сильно ослаблена ожесточенными ирано-византийскими войнами, и ей было трудно бороться с арабами в одиночку. В середине VII в. начались арабо-хазарские войны. Хазары и аланы в них выступили союзниками Византии, не раз «спасавшими последнюю от окончательного разгрома» (31, с. 202). Вряд ли мы ошибемся, предположив, что византийская дипломатия приложила немало усилий для создания антиарабского блока на севере Кавказа. И она в этом преуспела.
В период хазарской доминации упоминания алан в византийских источниках исчезают, что следует объяснить зависимостью алан от хазар (А, с. 49; 29, с. 136, прим. 387; 30, с. 85). В это время алано-византийские отношения нужно рассматривать сквозь призму хазаро-византийских союзнических отношений. В целом в ходе антиарабской войны VIII в. аланы предстают как последовательные сторонники Византии и Хазарии. На фоне совместной борьбы с арабской экспансией алано-византийские связи в VIII — IX вв. упрочились и расширились. Если раньше сторонниками Византии выступали только кубанские аланы, то антиарабская война сделала союзниками ромеев и восточных алан. С этих пор — VIII в.— мы можем предполагать начало процесса политической консолидации внутри Алании и усиления объединяющих, центростремительных тенденций, что в недалеком будущем приведет к глубоким позитивным переменам во внутреннем и внешнеполитическом положении Алании.
Напряженная борьба с арабами подорвала могущество Хазарского каганата, и в IX в. происходит его постепенное ослабление. Изменились отношения Византии с Хазарией: преследование евреев в империи при Василии I (867—886 гг.) сделало эти отношения враждебными, масса евреев мигрировала из Византии в Хазарию с ее иудейскими правительством и религией. Не заинтересованная более в сотрудничестве с хазарами Византия организует ряд антихазарских акций, стараясь противопоставить Хазарии коалицию соседних народов, в том числе Русь. Среди этих народов византийская дипломатия важное место отводит Алании. Хазария же пыла заинтересована в сохранении вассалитета алан, нуждаясь в их военной силе. Как полагал Ю. Д. Бруцкус, «дружба хазар с аланами... составляла главную основу хазарской дипломатии» (32, с. 16). Византийскую оценку дружбы с аланами ярко сформулировал император Константин Багрянородный: «...узы способны воевать с хазарами, поскольку находятся с ними в соседстве, подобно тому, как и эксусиократор Алании... девять Климатов Хазарии прилегают к Алании и может алан, если конечно хочет, грабить их отселе и причинять великий ущерб и бедствия хазарам, поскольку из этих девяти Климатов являлись вся жизнь и изобилие Хазарии..., эксусиократор Алании не живет в мире с хазарами, но более предпочтительной считает дружбу василевса ромеев, и когда хазары не желают хранить дружбу и мир в отношении василевса, он может сильно вредить им, и подстерегая на путях, и нападая на идущих без охраны при переходах к Саркелу, к Климатам и к Херсону. Если этот эксусиократор постарается препятствовать хазарам, то длительным и глубоким пользуются и Херсон, и Климаты, так как хазары, страшась нападения аланов, находят небезопасным поход с войском на Херсон и Климаты и, не имея сил для войны одновременно против тех и других, будут принуждены хранить мир» (33, с. 51, 53).
В наставлениях Константина Багрянородного звучит не только оценка политической роли алан в интересах империи, но и концепция византийской политики по отношению к аланам в первой половине X в. Теперь аланы нужны империи как сила, способная противостоять Хазарии и не допустить хазарских набегов на византийские владения в Крыму. Поэтому византийская дипломатия на этом этапе была кровно заинтересована в сильной Алании и, можно допускать, использовала все свое влияние для достижения данной цели. Алано-византийский союз не только сохранился, пройдя через суровые испытания, но с конца IX— начала X в. получил новые стимулы.
Поражает внимание, уделявшееся аланам двором Константинополя в X в. Об этом повествует другое сочинение Константина Багрянородного «Церемонии византийского двора». Отсюда мы можем видеть, с кем Византия X в. находилась в сношениях и как высоко она ставила правителей соседних стран. «Императорская канцелярия, всегда очень внимательная к формам этикета, с точностью определяла титулы, даваемые государям, с которыми она вступала в сношения, а также стоимость золотой печати, прикрепляемой к письмам, которые посылал им император»,— пишет Ш. Диль (1, с. 137). Согласно Константину, аланскому властителю посылались грамоты с золотой печатью достоинством два солида, и он именовался «духовным сыном» императора. Наряду с Аланией таких грамот удостаивались Армения и Болгария, а в списке государств Алания занимает почетное место выше Абхазии, Хазарии и Руси (34, с. 688). Ю. А. Ку-лаковский обратил внимание на то, что, согласно «церемониям», авазги, иверийцы, албанцы и другие властители кавказских народов получают от императора приказы, и «только властитель Алании трактуется как самостоятельный государь» (4, с. 53). В то же время никаких сведений о денежных субсидиях со стороны Византии, как это было раньше, нет, и это может свидетельствовать о существенных изменениях в содержании и форме межгосударственных отношений (хотя обычай военного наемничества сохранялся до XII в).
Особое внимание к аланам в X в. очевидно. Отражало оно реальную силу этого раннефеодального государственного объединения или означало дипломатическую игру, необходимую в борьбе за влияние на алан? Видимо, имело место и то, и другое. Давний и традиционный союзник империи, занимавший стратегически выгодное положение на восточном фланге византийского лимеса, мог угрожать не только хазарам, но и печенегам и гузам. Насколько далеко в X в. простирались византийские интересы, показывает следующий факт. После поражения византийцев от болгар в 917 г. под Анхиалом Константинополь оказался перед угрозой вторжения. В связи с этим патриарх Николай Мистик послал болгарскому царю Симеону письмо, в котором угрожал ему нашествием турок (венгров.— В. К.), печенегов, русов, алан и «других скифских племен» (35, с. 218).
Часть 2-я