«Ёлка» Андерсена в русской традиции
Сколько вас, милые ёлки, погубится?!
П. Кильберг. «Ёлка»
Там зимой в мороз крещенский,
В ярких блёстках и огнях,
Ёлки мёртвые сверкают,
Точно звёзды в небесах…
К.М. Фофанов. «Сон ёлки»
В 1888 году Д.М. Кайгородов писал в газете «Новое время»: «В последние годы стали появляться в рождественских номерах детских журналов и даже некоторых газет сантиментальные статейки — большею частью в форме сказок, иногда прекрасно написанных, в которых на разные лады изображаются чувства и ощущения “бедных ёлочек”, подвергавшихся срубке, для фигурирования в качестве “рождественских ёлок”».
Сюжет, на который указывает автор статьи, действительно стал одним из самых ходовых в русской «ёлочной» литературе. Его истоком послужила известная русскому читателю с начала 1840-х годов сказка Андерсена «Ёлка», героиня которой, молодая ёлочка, не умея насладиться своим настоящим — жизнью в лесу, в естественных для неё условиях, переживает счастливый миг, свой звёздный час, на детском рождественском празднике и кончает жизнь на чердаке, где она рассказывает мышам обо всём пережитом ею. И только тогда прошлое предстало в её сознании как неосознанное вовремя счастье: «И хоть бы я радовалась, пока было время! — думает она. — А теперь… всё прошло, прошло!». Это произведение знаменитого датского сказочника многократно перелагалось прозой и стихами, как это было сделано, например, О.С. Штейном в стихотворении «Ёлка» (1901):
В лесу дремучем в час ночной
Качалась ель, полна печали.
Страдала ель в тиши лесной.
Мечты о блеске увлекали…
И вот холодным топором
Срубили ёлку в час единый…
Всё изменилося кругом,
Явились чудные картины…
Огнями пышный зал залит,
И ель украшена нарядно;
Она горит, она блестит.
Ей так приятно, так отрадно…
А утром… утром вдруг она
В пустом сарае очутилась.
Лежала там обнажена
И в хлам негодный превратилась.
И загрустила горько ель
О тёмном лесе, где мечтала,
И где порой её метель
В наряд прекрасный одевала.
Чудесная сказка Андерсена представляет собой аллегорию человеческой жизни: неудовлетворённость настоящим, мечты о прекрасном и неизвестном будущем, воспоминания о навсегда ушедшем и вовремя неоценённом прошлом. В русских перепевах и переделках этой сказки аллегорический момент, как правило, отсутствует. Произведения о жизни ёлочки и о её участии в детском торжестве, по преимуществу, являлись откликом на полемику о рождественском дереве в России: нужна или не нужна ёлка на Рождество, стоит ли из-за этого губить дерево, жертвовать им ради мимолётного удовольствия, приносимого ею детям, — вот те вопросы, которые решались авторами текстов о судьбе ёлочки. Как оказалось, этот простенький сюжет предоставил довольно широкие возможности для варьирования, и в каждом новом переложении акцент, в зависимости от намерений автора, делался на разных его аспектах. Сюжет о судьбе ёлки использовали как те, кто заботились о сохранности русского леса, горюя о погубленных ёлках и описывая страдания срубленного дерева, так и защитники утверждающегося высокопоэтического обычая, которые оправдывали гибель дерева, использованного на Рождество в роли христианского символа. Исходя из позиции, которую занимал автор, и ёлочка, как главная героиня произведения, либо сожалела об утраченном навсегда лесе, либо радовалась тому, что она сподобилась высокой чести быть центром праздничного торжества.
Особенно популярным этот сюжет становится к концу XIX века, когда появляются рассказы, картинки и сценки о продаже ёлок на рождественских базарах и первые «экологические» тексты, в которых звучит тревога по поводу уничтожения лесов. В рассказе Д.М. Кайгородова «Ёлка» растущее в лесу красивое еловое дерево испытывает счастье от того, что его по чистой случайности не срубили к Рождеству, а в рассказе Ф.Ф. Тютчева «Горе старой ёлки» старая корявая ель, когда в лес приходят порубщики, беспокоится не столько за себя, сколько за растущую рядом с ней подругу, маленькую красивую ёлочку, и когда её срубают, старое дерево от огорчения падает и насмерть придавливает мужика.
В этих незамысловатых нравоучительных перепевах андерсеновского сюжета освещались и социальные проблемы, как, например, в сказочке Н.И. Познякова «Счастливая и кичливая» (1902), где рассказывается о судьбе двух ёлок, красивой и некрасивой: обе перед Рождеством были срублены, использованы на празднике, а потом выброшены в мусорную яму, где они, снова оказавшись вместе, рассказывают друг другу о пережитом.
В отличие от красивой ёлки, которая была установлена в богатом доме для избалованных детей, оставшихся к ней равнодушными, некрасивая испытала подлинное счастье, доставив радость бедному мальчику, купившему еёдля своей больной сестры. В «Сказке о двух ёлках» А.Н. Сальникова (1888) речь также идёт о двух ёлках-подругах, срубленных к Рождеству и проданных у Гостиного двора. Одна из них, большая и красивая, попав в богатый дом, не принесла сыну хозяев и доли того счастья, которое доставила маленькая ёлочка, «с простенькими бумажными фонариками на тоненьких ветках», проданная всего за 20 копеек. Бедная старушка купила её для своих внуков, которые были безмерно счастливы, получив на Рождество ёлочку. После праздника оба дерева выбрасывают на помойку, откуда их достают дети и втыкают на вершину горки, с которой они катаются на санках. «Подружки» снова оказываются вместе и рассказывают друг другу обо всём ими пережитом. В рассказе С. Лаврентьевой «Добрые души» (1901) говорится о разной участи уже не двух, а трёх ёлок.
Одним из самых известных дореволюционных текстов о ёлке на сюжет сказки Андерсена стало стихотворение К.М. Фофанова, которое под названием «Сон ёлки» (1887) печаталось во многих «ёлочных» антологиях. Это стихотворение, построенное по схеме лермонтовского «Сна», повествует о стоящей в зале наряженной ёлке, грезящей о родном лесе, а в лесу в то же самое время несрубленные ёлки грезят о празднике в их честь:
Нарядили ёлку в праздничное платье:
В пёстрые гирлянды, в яркие огни,
И стоит, сверкая, ёлка в пышном зале,
С грустью вспоминая про былые дни.
Снится ёлке вечер месячный и звёздный,
Снежная поляна, грустный плач волков
И соседи-сосны, в мантии морозной,
Все в алмазных блёстках, в пухе из снегов.
И стоят соседи в сумрачной печали,
Грезят и роняют белый снег с ветвей…
Грезится им ёлка в освещённом зале,
Хохот и рассказы радостных детей.
В большинстве текстов, написанных на этот сюжет, ёлочки, подобно героине андерсеновской сказки, мечтают попасть на праздник и иногда даже сами просят срубить их: за несколько минут счастья они готовы заплатить жизнью. Но, оказавшись на празднике, стоя наряженными в центре залы, они тоскуют по родному лесу, горько сожалея об его утрате. В «рождественской сказке» К.С. Баранцевича ёлке «в предсмертной дремоте» чудятся «звуки родного леса». «Зачем оставила родимый лес?», — думает она, умирая. В стихотворении Ф.Е. Дорова «О чём грезила ёлочка» разукрашенное дерево «вспоминает край родной»,
…птичек стайки,
Как они к ней прилетали.
Как под ней в сугробах зайки,
Схоронившись, отдыхали.
В стихотворении О.А. Белявской «Ёлка» убранное в пышный наряд дерево беззвучно роняет смолистые слёзы оттого, что
Ноет в стволе её рана глубокая,
Сердце ей точит печаль:
Леса родимого, леса далёкого
Ёлке мучительно жаль.
Все срубленные деревья ожидает печальный конец: одним предстоит быть сожжёнными в печке, как это происходит с ёлкой в стихотворении Е.А. Бекетовой «Ёлка и птичка» (1888), других выбрасывают на помойку, третьих, как негодный хлам, выносят в сарай, на чердак, на чёрную лестницу или же, как в рассказе Н.А. Лейкина «Записки рождественской ёлки» (1883), делают из их ствола палку для метлы. Стоя наряженными в зале, они уже ощущают приближение смерти: «И в глубокой ночной тишине, вся озарённая серебристым светом луны, медленно-тихо умирала ёлочка».
Стремясь оправдать смерть дерева тем высоким предназначением, которое оно выполняет на празднике Рождества, некоторые авторы возвеличивают ёлку, принесшую себя в жертву: когда вокруг неё собираются дети и она видит, как «дышат весельем их лица счастливые, / Радостью блещут живой», это зрелище ей «горе смягчает тяжёлое». Полная «тайной отрадой», гордая исполненным долгом, перед смертью она вспыхивает «ярко огнями весёлыми». В стихотворении Ф.Е. Дорова «О чём грезила ёлочка» героиня думает:
А теперь — какое счастье!
Всюду радостные лица,
От детей почёт, участье,
Здесь она для них царица.
Пусть, когда потушат свечи
И гостинцы снимут с веток,
Уж о ней не будет речи
У беспечных малых деток.
Для неё того довольно,
Что кругом все веселятся,
Не беда, что веткам больно,
Что они горят, дымятся.
Именно к этой группе текстов, посвящённых судьбе ёлки, срубленной к Рождеству, можно отнести и нашу главную песенку о ёлке, начинающуюся всем памятной строкой «В лесу родилась Ёлочка…»
Главная песня о ёлке («В лесу родилась Ёлочка…»)
В конце 1903 года в истории русской ёлки произошло знаменательное событие, которое прошло тогда никем не замеченным: на первых страницах рождественского номера журнала «для самых маленьких детей» «Малютка» было напечатано стихотворение «Ёлка», подписанное псевдонимом «А.Э.». Оно представляет собой небольшую стихотворную пьеску под названием «Ёлка», в которой дети водят хоровод вокруг ёлки и поют о ней песенку. Текст был воспроизведён на фоне рисунка, изображающего тот момент, когда детей вот-вот должны впустить в помещение, где установлена ёлка: через отворённые двери видно стоящее на столе широкое, разлапистое и разукрашенное дерево с зажжёнными на нём свечами. Под ним разложены подарки: лошади, куклы, пакеты… Пожилая седовласая дама, стоя в дверях, звонит в колокольчик. Рядом с ней — молодая девушка, видимо, участвовавшая в украшении ёлки. Дети, заворожённые видом сияющего дерева, смотрят на него через дверной проём. Праздник вот-вот начнётся… Поскольку напечатанный в «Малютке» текст мало кому известен целиком, приведу его полностью:
Гнутся ветви мохнатые
Вниз к головкам детей;
Блещут бусы богатые
Переливом огней;
Шар за шариком прячется,
А звезда за звездой,
Нити светлые катятся,
Словно дождь золотой…
Поиграть, позабавиться
Собрались детки тут,
И тебе. Ель-красавица,
Свою песню поют.
Всё звенит, разрастается
Голосков детский хор,
И, сверкая, качается
Ёлки пышный убор.
Песня:
В лесу родилась Ёлочка, в лесу она росла;
Зимой и летом, стройная, зелёною была.
Метель ей пела песенки: спи, Ёлка… баю-бай!
Мороз снежком укутывал: смотри, не замерзай!
Трусишка зайка серенький под Ёлочкой скакал.
Порой сам волк, сердитый волк, рысцою пробегал…
Веселей и дружней
Пойте, деточки!
Склонит Ёлка скорей
Свои веточки.
В них орехи блестят
Золочёные…
Кто теперь здесь не рад,
Ель зелёная?
Чу! Снег по лесу частому под полозом скрипит.
Лошадка мохноногая торопится бежит.
Везёт лошадка дровенки, на дровнях старичок.
Срубил он нашу Ёлочку под самый корешок…
Теперь ты здесь, нарядная, на праздник к нам пришла,
И много-много радости детишкам принесла.
Веселей и дружней
Пойте, деточки!
Склонит Ёлка скорей
Свои веточки.
Выбирайте себе,
Что понравится…
Ах, спасибо тебе.
Ель красавица!..
Это стихотворение не хуже, но, пожалуй, и не многим лучше других стихотворений о ёлке, которые на протяжении полувека ежегодно печатались в праздничных выпусках периодических изданий, как детских, так и взрослых. Однако именно ему (точнее, его части) суждено было стать нашей главной песней о ёлке. В 1905 году напечатанная в «Малютке» пьеска привлекла внимание композитора-любителя Л.К. Бекмана, который, сократив её, переложил на музыку строфы о судьбе ёлочки. Жена Бекмана, известная пианистка Е.А. Бекман-Щербина, записала мелодию, и песенка была включена в их совместный сборник «Верочкины песенки», вышедший в 1906 году. О создании музыки к тексту Бекман-Щербина вспоминает:
Леонид как-то сел за рояль, посадил Верочку (дочку Бекманов. — Е.Д.) на колени и сочинил для неё песенку… из детского журнала «Малютка»… Верочка, обладавшая прекрасным слухом, быстро её выучила, и, чтобы не забыть песенку, я записала её, так как автор был на этот счёт «неграмотным». Впоследствии мы оба стали сочинять для детей и другие песенки… Так возник наш сборник «Верочкины песенки», выдержавший в короткий срок четыре издания… А «Ёлочку» до сих пор поёт вся детвора, и мало кто знает, что эту, ставшую почти народной, песню сочинил не музыкант, а кандидат естественных наук и агроном!
С этого времени и началась жизнь «Ёлочки». Уже до революции её пели на рождественских и новогодних праздниках, причём Бекман долгое время считался автором как музыки, так и слов. Когда после нескольких лет запрета ёлки при советской власти она была разрешена, вновь возникла потребность в песнях и стихотворениях о ёлке. В 1940 году составительница готовившегося Детгизом сборника «Ёлка» Э. Эмден разыскала настоящего автора слов песенки «В лесу родилась Ёлочка…». Им оказалась Р.А. Кудашева.
Раиса Адамовна Кудашева (1878–1964) — детская писательница, создавшая много стихотворений и рассказов, печатавшихся в журналах для детей. Она родилась в семье чиновника; стихи начала писать с детства. После окончания гимназии Кудашева некоторое время служила гувернанткой, потом преподавала в школе, а затем, не прекращая литературной деятельности, долгие годы работала библиотекарем. Первое её стихотворение появилось в печати в 1896 году, после чего она начала регулярно сотрудничать в детских журналах «Подснежник», «Малютка», «Светлячок», постоянным автором которых являлась вплоть до революции 1917 года. Кудашева опубликовала около двухсот песен, стихотворений, сказок, рассказов для детей. Свои произведения она подписывала псевдонимами «А.Э.», «А.Эр.», «Р.К.», и потому многие годы её имя было мало известно широкой публике. А между тем написанная ею книжка-картинка «Бабушка-Забавушка и собачка Бум» (1906) выдержала много изданий и пользовалась успехом у маленького читателя. Перу Кудашевой принадлежат также популярные сказки «Беда Петушка» (1915) и «Санки-самокатки» (1910). После революции произведения Кудашевой не печатались вплоть до предвоенных лет. Её вспомнили только в связи с песенкой «В лесу родилась Ёлочка…»: в выпущенном в 1941 году сборнике песенка наконец была напечатана с указанием имени её настоящего автора.
К этому времени она уже воспринималась едва ли не как народная. Рассказывая её историю, рецензент сборника «Ёлка» писала: «Многие из взрослых с детства помнят стих-песенку “В лесу родилась Ёлочка”». Сама же писательница долгое время не знала о том, что написанные ею стихи стали популярной песенкой. Согласно бытующей легенде, «однажды она ехала в поезде, и её соседки по купе, две пожилые женщины, попросили свою внучку что-нибудь спеть. Девочка запела. И только тогда Кудашева услышала свою “Ёлочку”».
В 1958 году после долгого перерыва вышла книжка стихотворений Кудашевой «В лесу родилась Ёлочка» (М., 1958). Тогда же, накануне восьмидесятилетнего юбилея писательницы, с ней встретился корреспондент журнала «Огонёк», который описал свои впечатления: «С белоснежными волосами, с приветливой улыбкой, в очках, сквозь которые смотрят живые глаза, она похожа на добрую бабушку из сказки». Несмотря на свой преклонный возраст, Кудашева всё ещё занималась литературой: писала повесть о мальчике, действие которой происходит в период Великой Отечественной войны. Во время этой встречи она передала для «Огонька» одно из своих последних стихотворений — и тоже про ёлку:
Опять ты зажглась, новогодняя ёлка.
Опять ребятишек в кружок собрала,
И звёзды сверкают в душистых иголках
И песенка наша опять весела,
Нет лучше подарка, желанней и краше!
Тобой, долгожданной, любуемся мы,
Красавица ёлка, любимица наша,
Зелёное дерево белой зимы.
К написанной Кудашевой песне «В синем море, на просторе» композитор Р.М. Глиэр написал музыку. За четыре года до смерти писательницы, в 1960 году, в издательстве «Малыш» вышла переработка её сказки «Петушок» с рисунками М.П. Митурича, которая переиздавалась много раз, последнее (семнадцатое!) издание вышло в 1991 году.
И всё же самым знаменитым её произведением оказалась песенка «В лесу родилась Ёлочка…». В.И. Глоцер пишет о ней: «Эта песенка навсегда осталась милой приметой детства. И такой всеобщей, какой бывают скорей не литературные, а фольклорные строчки… Песенку пели в детском саду, декламировали на школьной ёлке, разучивали к новогоднему празднику в домашнем кругу. Казалось, она существует вечно». Ирина Токмакова, вспоминая о своём детстве, пришедшемся на 1930-е годы, пишет: «И конечно же, чтобы не подвергать нас, детей, опасности гонений, никто не возглашал “Рождество Твоё, Христе Боже наш”, а пели “В лесу родилась Ёлочка”…». После того как в конце 1935 года ёлка была разрешена, появилось множество новых песен о ёлке. Однако ни одна из новосозданных песен не затмила «Ёлочки» Кудашевой. Хором пели её крестьянские дети предвоенных лет в псковском захолустье; её неизменно включали в сборники-рекомендации по проведению ёлок; о ней писали как о песне, которую «многие из взрослых помнят с детства», и т.д..
«Ёлочка» Кудашевой — не просто самое известное произведение про ёлку: она превратилась в явление, без которого наша жизнь кажется немыслимой. П.А. Клубков вспоминает её между прочим по поводу, не имеющему никакого отношения ни к песенке, ни к её автору, — как факт, не знать который человеку нашей культуры просто невозможно: «Мне трудно говорить об этих стихах, — пишет он о стихотворении своего друга. — Это стало просто фактом биографии. Ведь не будете же вы обсуждать поэтические достоинства и недостатки песни “В лесу родилась Ёлочка”». «Ёлочка» Кудашевой стала именно фактом биографии каждого из нас.
И всё же попытки проанализировать текст песенки и объяснить причину её неувядающей популярности бывали. В.И. Глоцер (главный знаток литературного творчества Кудашевой) разбирает её текст, стремясь показать, «в чём секрет этих двадцати четырёх строчек», которые на первый взгляд кажутся такими простыми и бесхитростными. В какой степени анализ Глоцера достиг цели, сказать трудно, настолько привычными, органичными и естественными представляются для нас строки, с которыми мы сроднились с детства. Думается, что «Ёлочка» Кудашевой в значительной мере способствовала тому, что у ребёнка с самого раннего возраста, со своей первой ёлки, возникает тёплое отношение к этому дереву. Не исключено также, что именно она во многом повлияла на «явную и совершенно бессознательную перемену симпатий в отношении хвойных и лиственных», которая, по словам В. Иофе, произошла в XX веке. Эта песенка включила в себя все основные образы «ёлочной мифологии», создававшейся на протяжении предшествующей истории ёлки в России: здесь и лес, в котором она родилась, и Метель, поющая ей песенку, и Мороз, укутывающий её снежком, и старичок, везущий её из лесу на детский праздник. И наконец — радующиеся ёлочке дети.
В 1989 году Олег Григорьев написал стихотворную легенду о ёлочке, укрывшей своими ветвями Иосифа и Марию с младенцем Иисусом от преследовавших их солдат царя Ирода. В ней он вспоминает и кудашевскую песенку, тем самым приписывая ёлке христианскую символику:
Дала та ель спасенье
И кров семье святой.
Поём мы в День Рожденья
О ёлочке простой.
«В лесу родилась ёлочка,
В лесу она росла,
И много-много радостей
Детишкам принесла».
Писатель и художник Владимир Шинкарев (автор Повести «Митьки», вызвавшей культурное движение с тем же названием) создал юмористический цикл «Всемирная литература», который представляет собой комментированные иллюстрации к известнейшим произведениям мировой литературы и их «литературоведческий анализ». В этот цикл он включил и «Ёлочку» Кудашевой. Полагаю, что он имел на это все основания. Написанную им картину с изображением наряженной ёлки и нот к песенке, Шинкарев снабдил шутливым пародийным литературоведческим анализом:
О ёлочке в песне повествуется исключительно в страдательном залоге, от неё требуется только родиться, расти и быть, а стихии, звери и люди позаботятся о её судьбе; или, если по-другому оценивать эту судьбу, вовлекают её в свой бесовский хоровод. Ёлочке свойственна, во-первых, женственность и пассивность …, и, во-вторых, несомненная онтологическая величественность при полном внешнем равнодушии…
Об исключительной популярности кудашевской песенки свидетельствуют многочисленные пародийные переделки её текста (порою непристойные), давно уже вошедшие в устойчивый репертуар школьного фольклора. Приведу ряд из них в качестве примера:
1. В лесу родилась ёлочка,
А кто её родил?
Четыре пьяных ёжика
И Гена крокодил.
2. В лесу родилась ёлочка,
На ней сидел шпион.
В одной руке винтовочка,
В другой — магнитофон.
Срубили эту ёлочку,
Упал с неё шпион,
Сломалася винтовочка,
Заглох магнитофон.
3. В лесу родилась ёлочка,
Под ней сидит бандит.
Он ждёт, пока Снегурочка
Притащит динамит.
И вот идёт Снегурочка
И тащит динамит.
Ещё одна минуточка,
И ёлочка взлетит.
В лесу родилась ёлочка,
А кто её родил?
Зимой и летом Дед Мороз
Беременный ходил.
Отмечу и использование кудашевской «Ёлочки» для пародирования современной поэзии.
По мнению Е.В. Иванова, «среди стихотворений русских и советских поэтов, тематически связанных с Рождеством или Новым годом, стихотворений о ёлке немного». Это не соответствует действительности: более чем за сто пятьдесят лет жизни ёлки в России были созданы сотни стихотворений, в которых она является главным предметом изображения. Среди них «Ёлочка» Раисы Адамовны Кудашевой оказалась вне конкуренции.
Как и большинство моих соотечественников, я помню её с тех пор, как помню себя, то есть всегда. При встрече 1997 года моего старшего внука, которому было тогда два с половиной года, попросили что-нибудь спеть. Он встал на стул и, ни минуты не раздумывая, запел «В лесу родилась Ёлочка…» И по тому, как он пел, было видно, что то, о чём он поёт, ему понятно и близко. А я, слушая его, думала о связи поколений, которая вдруг становится очевидной, и об исключительной судьбе этого неприхотливого текста.
Е. Душечкина: "Русская елка. История, мифология, литература"